ПОСЛЕВОЕННОЕ (из архива)
Светлой памяти моего отца
Герша Голдовского
Прошла, закончилась война,
Салюты всюду отгремели,
В опустошённых городах
Опять пошли летать "качели".
И понеслась, во всю страна
То вверх, с победными овациями,
То снова, в бездну, вниз, туда,
Где человечество растаптывали…
Как много, с фронта, их пришло
С душой, освобождённой в муках,
Европу прошагав по трупам ,
Тех, кому встать не суждено.
Но всё ж вернулись, что же дом?
Остался, как и был, унылым,
Порог родной, кустарник жимолости,
Ещё посаженный отцом…
Всё остальное, как всегда,
Терпеть, молчать о том, что было,
Нигде, ни с кем не вспоминать
Войну, детей чтоб сохранило.
Под рюмку водки, под стакан
Вина, осушенный с тоскою,
Мужская, горькая слеза
Глаза переполняет болью .
Кипит душа, сжимает грудь,
Гудят израненные ноги,
А ночью сон ломают, вдруг,
В огне сгоревшие герои!
И всё, и снова, до утра,
Сжимая зубы, мять подушку,
И понимать, что никогда,
Из-под огня не выйдут пушки…
А утром – мятое лицо,
Почти в гармошку, от бессонницы,
И у жены, в глазах, вопрос:
«Опять, любимый мой, не можется?».
Не скажешь, даже ей, родной,
Как мы прямой наводкой били,
Как танки, в бешеном рывке,
Прорвавшись, роту раздавили.
А если, вдруг, сорвётся с губ
Словечко, горькое солдата,
Про то, как полегли ребята
Кому-то, орденом, на грудь,
То лучше б, с ними вместе ты
Лежать остался, на равнине,
Тот час же донесут и сгинешь,
Песчинкой, в лагерной пыли…
Но не один – с тобой жена
Пойдёт в этап, как враг народа,
А малых деток, не щадя,
Отправят в детский дом, без срока…
Как много их, с тоской в груди,
Пошло в сибирские пределы,
Когда сажать их стали, смелых,
Европу видевших, вблизи!
«Повоевали и забудь,
Свободу в воздухе узрели?
У нас, в стране, иные цели,
Нам их законы – ни к чему!».
И сорок лет ещё страну
Держали в лагерном дыму…
х х х
Прошла, закончилась война,
Страна ещё едва дышала,
Но по велению вождя,
«Лепить измены» рьяно стала…
1995 год