- Ни хрена себе, какой-то зачуханный Рыбновск на Сахалине.
- У меня был один из тех мест, икрой расплачивался, всё
звал к себе. Может встретимся.
Как ни убегали, ни уплывали, ни прятались за именами крупных
партийных и советских работников гетеры одного из черноморских
пляжей, группа будущих рыбообработчиц была скомплектована и на-
ходилась под неусыпным надзором милиции. Прозвучала чёткая ус-
иановка:
- Поездом до Владивостока, морем до Холмска, Рыбновска.
В радиотелефоне диспетчера Александровск-Сахалинского морского
торгового порта раздался дикий крик:
- Рр-азрр-ешите заход в Александровск! Они меня чуть за борт не
выбросили!
Кричал капитан пассажирского катера "Алябьев". Его, здоровенного
мужика, после отказа захода в культурно-ресторанный центр острова
разъярённые дамы полусвета вытащили из рубки, перевалили через
фальшборт и держали до тех пор, пока он не согласился с их требо-
ванием.
Алябьев - белоснежное пассажирское судно на 75 мест было занаряжено
на перевозку без всяких остановок сорока будущих тружениц Сахалин-
рыбпрома из южного порта Холмск в северный посёлок Рыбновск.
Так торжественно Алябьев ещё никогда не заходил в ковш своего порта
приписки. За рулём стоял сам капитан, слева и справа высились две рос-
лые куртизанки. На причале стояли сосредоточенные работодатели, пред-
ставители местной власти, руководители порта.
Судно ёщё не было пришвартованно, а с него на причал с радостным визгом
брызнули "девушки с пониженной социальной ответственностью".
Их радушно и приветливо встретили экипажи буксиров, сейнеров. И только
решительный отпор они получили с пограничного катера.
-Застоялись кобылки,- буркнул пожилой матрос портнадзора.
Окончание следует.