1.немота
по жизни мне досталась немота,
язык, достойный башенного крана,
два внятных слова — вира или майна,
другие уплывают мимо рта
растить свои прекрасные сады
в чужой земле, настолько плодородной,
что все мои напрасные дороги
всё время остаются позади.
2.наполовину смятение
наполовину смятение,
не говори о великом,
в горле растёт повилика,
косноязычия тернии
так затрудняют дыхание,
что придорожному камню
легче кидаться стихами,
чем бередить прикасанием
ноги поэтов и странников,
не говори о величии
вдруг приходящего слова,
верь своему эхолову
без размышлений, по-птичьему.
3. паяц
двух ли крылатых рыб
да за один ассарий
только не прикасайся
эта звезда горит
эта звезда сожжет
без голубиной метки
смейся или не смейся
ты все равно смешон
ты все равно паяц
ради краюшки хлеба
где тут твое наследство
разве звезда твоя
не для того горит
чтобы все время помнить
как накрывает полночь
жертвенных птиц и рыб
4. отсрочка
пословно, точечно, построчно
у неизбежности опять
идёшь ты время отнимать
и выговаривать отсрочку,
идёшь, седая изнутри,
в платке из спутавшихся ниток
стихов, в которых лишь улитки,
не признающие смотрин,
и шума внешней толчеи,
и неизбежности ухода,
они глядят как будто в воду,
им время зла не причинит.
5.бредущие
мне к неустойчивости века
брести, не ведая пути,
мне непреклонное претит,
мне жмёт чужая кацавейка,
пусть даже с царского плеча,
моё смирение с изнанки
на пауков похоже в банке,
когда затеплится свеча,
чтоб всяк и мал, и захудал,
не отвернул лица от света,
что с неустойчивостью этой
мне делать, деть её куда?
6.минуты
я не могу понять, зачем
во всём похожие на птиц,
без голосов лишь и без лиц
молчат минуты на плече.
заговорит единорог,
заговорит мой бедный брат,
обет молчания поправ,
пращу меняя на перо,
скорей заговорит мертвец,
стихи слагая о живых.
когда я падаю в ковыль,
они порхают в синеве.
7.очертания
приходи и бери мою душу — лопочет птаха,
мне неловко такое слышать, хотя она,
безусловно, права и лишает надолго сна,
ты лежишь, переполнена чем-то превыше страха,
представляя себя непременно на месте той,
что вчера ещё только в кустах беззаботно пела,
а сегодня она нарисована в небе мелом,
очертание крыльев последних её цветов
горше пальмовых листьев, рассеянных по земле
и истёртых ногами в пыль на тропе пророков,
поскорей забери мою душу — кричит сорока,
только чёрные-белые перья отдай взамен.