Когда тот садик на Большой Пушкарской
Обнимет свет рассеянной поры,
В него войдут походкою гусарской
Шумящие вечерние дворы.
И, вдохновляя улицы движенье,
На перекрестке правит светофор,
А перед нами жизни продолженье,
И храм вдали, и впереди простор…
Пусть вечность ждет в багровости гранита,
В его кровавом отблеске судьбы
На перепутьях повседневных быта,
Своей непостижимой ворожбы.
Но этот город строили не боги,
Хотя в молитвах годы пронеслись,
Здесь все смешалось: царские чертоги
И нынешняя суетная жизнь.
Как страж стоит надменно и сурово,
Как светят в ночь ростральные огни,
Так неуместно здесь пустое слово
У города, что памяти сродни.
Ведь на его торжественных кладбищах,
И у его массивных колоннад,
И даже крышах ветхого жилища,
Три сотни лет все плачет листопад…
Но кровь шумит божественных артерий,
Проспектов пальцы сохраняют ритм,
И почерк набережных четок и размерен,
Поэмою шагов неповторим.
И град плывет, окутанный туманом
Осенних грез и таинства в ночах,
И только сфинксы спят с восторгом пьяных,
Храня веков загадки на плечах…