Глава I.
...горе, горе тебе,великий город
Вавилон,город крепкий, ибо в один час пришёл суд твой.
Откровение Иоанна Богослова, глава 18, стих 10
1.
Однажды на Земле все изменилось.
Жизнь каждого внезапно разделилась
На «до» и «после» появленья Нечто.
Идет теперь борьба ,чтоб уберечь то,
За что всегда неистово дрались:
За землю под ногами и за жизнь.
2.
Амеба – так прозвали Нечто люди –
Была размером с трехэтажный дом,
Похожа консистенцией на студень,
Заполнена желейным веществом.
На берегу Тайваньского пролива
Впервые появилось летним днём
Студенистое нечто. Торопливо
Амеба-переросток кораблем
В уездный городок ползла - в Фуцин.
Чо Гван спешил в свой скромный магазин
И напевал под нос о чем-то, как
Его в объятьях сжал большой слизняк.
Амеба мягким «щупом» Чо схватила,
И моментально внутрь заглотила.
Тут жуткий крик раздался по округе!
Не глядя, кто куда бежал в испуге.
Гигантская амеба ложноножкой
Хватала убегающих людей.
Мохнатый чей-то пес и даже кошка
Пришлись по вкусу также, видно, ей.
Внезапно пир окончился. Амеба
Остановилась, в шар себя надув,
И, вздрагивая будто от озноба,
Исчезла вдруг со странным звуком «птуф!»
Когда утихли паника и шок,
Там, где амеба сделала хлопок,
Лежали на земле одежда, обувь,
Очки, пакеты, сумки, детский обод,
Мобильный телефон, ключи, метла,
И даже челюсть съемная была.
Ни капли крови, ни какой органики.
И снова страх, и поводы для паники!
3.
Десант секретных служб, военных ведомств,
Ученых всех мастей и величин
Изрыли все в округе, но неведом
Остался им феномен из Фуцин.
Район оцеплен был, и даже муха,
Казалось, не могла там пролететь.
Но только не помеха это слухам,
Которые не выйдет запереть.
Из уст в уста, из дома в дом летели
Догадки, толки целых две недели
На сотовых и интернет-волнах
Почти на всех известных языках.
Чем дольше теоретики молчали,
Тем больше слухи ложью обрастали
С налетом голливудской остроты,
Приобретая странные черты.
Пока молва людская снежным комом
По всем материкам большим катилась,
Под вой сирен по городу ночному
Амёба вновь внезапно появилась.
Она текла по улицам неспешно,
Верша цивилизации судьбу.
То сплющившись, то вытянувшись пешкой,
Ни сколько не взирала на стрельбу.
Открывшие огонь на поражение
Остановить нежданное вторжение
Военные Китая не смогли.
Не подорвали и не подожгли.
Огромный слизень поглощал животных,
Военных, зазевавшихся ученых.
Потом раздулось шаром Существо
И схлопнулось, как не было его.
Но к пережившим эти нападения
Беда была по-своему щедра:
Не выдержав толчки землетрясения
АЭС Фуцин взорвалась в пять утра.
4.
Григорий перестал давно считать
Число спасопераций. Их отряду
За сутки приходилось вылетать
На помощь людям раз по десять кряду.
С тех пор как Нечто первый раз напало,
Той жизни, что была, уже не стало.
Заброшенные улицы, дома,
Без света фонарей ночная тьма.
В разгуле бандитизма и сектантства
Завидное сквозило постоянство.
На страхах человеческой души
Злодеи собирали барыши.
Амеба (как впоследствии узнали)
Охотилась к несчастью не одна.
Бесформенные слизни нападали
И днем, и ночью сотнями. Война
Давно в односторонней форме шла –
Ни лазеры, ни атомные бомбы
Не причиняли никакого зла,
И не были угрозой для амебы!
Григорий помнил день, когда ему
Пришлось спасаться бегством самому…
Тогда шел дождь промозглый и косой.
Подхваченный толпой на мостовой
Бежал по лужам он и вдруг споткнулся,
Упал на тротуар. Встав, оглянулся –
А там, на мокром от дождя асфальте,
Мальчишка сидя плакал: «Батя! Батя!»
На руки Гриша пацана схватил,
Прижал к себе покрепче потеряшку,
И снова побежал, что было сил,
В ближайшую шестнадцатиэтажку…
5.
Пока ученый свет искал оружие
И изучал природу «слизняков»,
Повсюду в мире специальной службою
Открыты сотни, тысячи штабов.
Их цель была одна – спасать людей
От студней-переростков каждый день.
Одним из самых первых добровольцев
И стал тогда Григорий Богомольцев.
Не он один, отбросив суеверность,
Такую проследил закономерность –
Там, где недавно плотно отобедав,
Амебы были – приходили беды.
То мощный ураган шестой по силе
За ночь с лица Земли стер штат Техас.
То град немногим больше апельсина
Обрушился шрапнелью на Кавказ.
И так везде – природа взбунтовалась
И стала всем она судьей суровым.
Нашествие амеб теперь казалось –
Лишь детонатор новой катастрофы.
6.
А Грише было только двадцать пять.
Имелась богатырская в нем стать.
Высокий, крепкий, с карими глазами,
Широкоплечий, с сильными руками.
Любимец дам, но пользоваться этим
Не стал бы Гриша ни за что на свете!
Его отец был для него примером –
Любил всю жизнь одну супругу Веру.
Григорий знал – жена не рукавица,
А Богом данный для мужчины дар.
А потому, он не спешил жениться,
Искал свою единственную. Ждал…
Как вдруг Амебы... Мир повергнут в хаос!
Людские души пожирает страх.
Григория мечта – мечтой осталась
И растворилась в будничных делах.
В спасатели! – вот первое желание.
Теперь, когда фундамент мироздания
Трещал по швам, как старые штаны,
Семья, карьера стали не важны.
То там, то тут вулканы просыпались,
А города стихиями стирались.
Австралия, Аляска, Коста-Рика
Остались нынче только на картинках.
И каждый день спасательным отрядам
Из щупалец амеб и из стихий
Вытаскивать людей, животных надо
В безумной череде перипетий.
7.
В укрытии подземном, где недавно
Григорий поселился, было шумно.
Сегодня отмечали праздник главный,
Сегодня Новый год! Сосед на струнах
Своей слегка потрепанной гитары
Перебирал аккорды песни старой;
Другие из спасгруппы сослуживцы
Поставили на стол четыре пиццы,
Тарелку яблок, лук и… самогон!
Приветственные «ахи» вызвал он.
А командир – по прозвищу «Боксер»
Бутылку запотевшую протер.
Куранты бьют двенадцать. Все: «Ура!»
Как будто всё, как раньше: свечи, елка,
Под потолком сверкает мишура,
И стол с друзьями шумными… Да только
В глазах друзей читается тоска,
А в чьих-то – боль потерь и расставаний.
«За будущее!» - стопку вверх рука
Сама поднимет после испытаний.
8.
Из бункера на воздух вышел вскоре
Никем не обнаруженный Григорий.
Ночь звездами богатая стояла.
Недалеко салютом грохотало
Гражданское убежище – народ
Встречал, забыв про беды, Новый год.
«Красиво», - женский голос произнес,
Но непонятно – факт или вопрос.
Григорий повернулся – вдоль стены
Прогуливалась девушка в бушлате,
Из-под полы которого видны
Оборки фиолетового платья.
– Красиво, правда? – вновь она спросила.
С задержкой Гриша произнес:
– Ага!
– Какая все же внутренняя сила
У человека пред лицом врага!
Не сразу он нашелся, что ответить:
– Мне кажется, мы не нужны планете,
И все попытки выжить лишь возня…
Простите, не представился. Меня
Зовут Григорий, – он ей улыбнулся.
Она в ответ ему кивнула:
– Люся.
– Вы из ученых? Человек науки?
– Вы правы. Нашу группу в этот бункер
Пересилили пару дней назад.
А вы – спасатель. Это сразу видно.
Ее большие серые глаза
Рассматривали Гришу любопытно.
Под новогодним небом в серебре
Они болтали обо всем так долго,
Что только лишь на утренней заре
Смогли расстаться у ее порога.
9.
Прошло с их первой встречи три недели.
Почти все вечера они сидели
Под звездным зимним небом, не скучая:
Из термокружек согреваясь чаем,
В прикуску с сушкой или сухарём,
Беседовали, в общем, обо всем.
Окончила Людмила биотех,
В карьере рост, в работе был успех.
Но все труды, увы, пришлось свернуть –
Разгул стихий, Амёб и криминала.
Потом подругу поглотила «Жуть»,
А после и родной Дубны не стало.
Сосед (военный дядька, очень милый)
Сказал им отправляться на вокзал,
Мол, там таких учёных, как Людмила
Спецбортом отправляют на Урал,
Где на большой, но скрытой территории
Организованные есть лаборатории.
С сестрой и мамой чемодан собрав,
Отправились в спасительный анклав,
На край земли, неведомый, далекий…
Сестра и мать живут в гражданском блоке.
«И вот я здесь, - сухарик свой кусая,
Она сказала. – Тоже мир спасаю».
Придвинулся спасатель к Люсе ближе,
Хотя, казалось, ближе уж нельзя.
Лицо к ней повернул, почти не дышит.
И, глядя Люсе в серые глаза,
Обнял своими сильными руками,
К себе ее, любимую, прижал.
Накрыла Гришу страсть волной цунами –
Он Люду в первый раз поцеловал!
Глава II.
И сказал Господь Ною: войди ты и всё семейство твоё в ковчег,ибо тебя увидел я праведным предо мною в роде сем.
Ветхий завет, глава 7, стих 1
1.
Сигнал тревоги прозвучал в пять тридцать.
«На сборы две минуты. Не возиться!» –
Боксёр сурово группу подгоняет,
По ходу снаряженье проверяет.
Из бункера на улицу, а там –
МИ-8 крутит лопасти винта.
Расчет бойцов спасгруппы по порядку.
И вот уже окончена посадка,
Как вдруг команда: «Стой!», и в камуфляже
С прибором, что похож на крокодила,
Еще один спасатель был посажен.
Григорий чуть не выкрикнул: «Людмила?!»
Со странным инструментом на руках
Сидела Люда, виновато глядя
На Гришу. У него любовь и страх
Смешались с безысходностью во взгляде.
Он даже начал злиться. Видит Бог,
Никак понять он этого не мог –
Зачем его Людмила, хрупкий Ангел,
Летит на встречу с хаосом в жестянке?
Вчера на затухающем закате,
Когда она была в его объятьях,
И говорила: «Места нет секретам» –
И словом не обмолвилась об этом?
«А может быть приказ?» – все думал Гриша,
Ладонь в кулак сжимая от досады.
И тут сквозь вертолетный гул услышал
Людмилы голос: «Так, родной мой, надо».
2.
«Вертушка» приземлилась в сотне метров
От эпицентра пиршества амеб.
Бойцы, пригнувшись под порывом ветра ,
Бежали дружно до команды: «Стоп!»
Людмила рядом с Гришей семенила.
Прибор тяжелый в форме крокодила
Несла сама, хоть Гриша предлагал
Ей в этом помощь. Пробежав квартал,
Бойцы рассредоточились по улицам,
Спасая убегающих от щупальцев.
Амебы, не смотря на габариты,
Особенно на местности открытой,
Передвигались быстро и проворно.
Их щупы, так похожие на змей,
Вползали в дом, в подвал (куда угодно),
Хватая перепуганных людей.
Григорию дал четко командир
Задание: «За Зотову в ответе!
Вести тебе ее на самый пир,
А главное – сберечь в том винегрете».
Защиту от ИКИ свою и Люси
Проверил Гриша. Нет, она не трусит.
В глазах огонь! Он посмотрел сурово,
Но с нежностью спросил: «Ну, что – готова?»
Людмила в знак согласия кивнула,
И вдруг… к его груди она прильнула!
«Я не могла тебе сказать!.. Прости!»
«Поговорим потом. Пора идти».
И Гриша, крепко взяв ее за руку,
Повел через сугробы вдоль домов.
И очень скоро он свою подругу
Довел до переростков-слизняков.
– Мне нужно подойти вплотную к слизню, –
Сказала Люся тоном знатока.
– С ума сошла?! – он ей ладошку стиснул. –
Своим прибором хочешь слизняка
Защекотать…
Он не закончил фразу.
Людмила возмутилась:
– Ты приказа
Не слышал что ли? Командир сказал,
Чтоб Зотову – меня – оберегал!
Таков приказ, спасатель Богомольцев,
И выполнить тебе его придется!
Вздохнул Григорий: «Да, она права».
Приказы – не пустые же слова!
– Что ж. Хорошо. Давай поступим так.
Когда амеба на большой охоте,
К ней в спецзащите никакой дурак
Не вздумает бежать – она проглотит!
Учует в двадцати шагах тепло
И сквозь защиту от ИКИ.
– Я знаю.
– Поэтому, чтоб с делом повезло,
Не будем у судьбы ходить по краю.
Мне надо выяснить всего один момент –
Чтоб провести тебе эксперимент,
Как много нужно времени?
– Минута.
Григорий облегченно выдал:
– Круто!
Тогда идем за слизняком, внимание –
На самом безопасном расстоянии!
Когда Амеба станет замедляться
И медленно как шарик раздуваться,
Тогда наступит наш с тобой черед –
Хватаем твоего мы «крокодила»
И к слизню быстро двигаем вперед.
С каким теплом сейчас его Людмила
Смотрела на него. Эмоций шквал
Нахлынул на него, как знойный ветер.
Пусть всё огнем горит! Он целовал
Единственную самую в свете!
3.
Амебы бойко двигались. И вот
Одна из них замедлила свой ход.
Людмиле Гриша прошептал: «За мной!»
Налево и направо головой
Все время он вертел – другие слизни
Не кончили еще свой праздник жизни.
Когда уже осталось два прыжка
Им сделать до гиганта-слизняка,
Внезапно щуп он свой к ним протянул
И как удав пред кроликами замер;
Затрясся, как желе. Раздался гул,
Такой, как над электропроводами.
Людмилу Гриша спрятал за спиной.
«Шагай назад», – шепнул ей. Только Люся
Спешила подключить приборчик свой,
Аргументируя: «Пока не сдулся!»
Доверив в руки Гриши «крокодила»,
С каким-то черным датчиком Людмила
Замотанные в косу провода
Вонзила в тело слизня без труда.
Приборчик заморгал зеленым глазом,
И по команде Люси Гриша сразу
На кнопку «пуск» решительно нажал,
И «крокодил» противно запищал.
А на экране чудного прибора
Уже бежали буквы, знаки, цифры:
То стройными рядами, то забором
Выстраивались формулы и шифры.
Вдруг схлопнулась амеба! Провода
Опали, словно потеряли силы.
А Люся закричала: «Да! Да! Да!
У нас все получилось, Гришка! Милый!»
4.
« Вчера пропала связь с Бакинским штабом…
Италия в воде… Таких масштабов
Стихийных катастроф Земля не знала», –
Уныло сводки радио читало.
С начала января телевещание
Закончило свое существование.
По радио теперь с клочков Земли
Все новости последние текли.
«Сегодня штаб Москвы на связь не вышел»…
Отчаянье и скорбь в глазах людей.
А кто-то вскрикнет: «Это кара свыше!»
Никто не спорит! Стало тяжелей
С провизией, с горючим, а болезни
Росли день ото дня, как на дрожжах.
И чем упрямей мир катился к бездне,
Тем больше жили, мигом дорожа.
5.
«Берешь ли в жены ты Людмилу Зотову?» –
Задал вопрос под сводом терракотовым
Военного ангара Генерал.
«Конечно да!» – Григорий отвечал.
И, обменявшись золотыми кольцами,
Муж и жена, супруги Богомольцевы,
Под возгласы гостей, душой ликуя,
Союз скрепили жарким поцелуем.
Столы накрыты. Шарики надуты.
И гости «Горько!» восклицают вновь.
Бумажных лепестков летят салюты
И тосты за семью и за любовь.
Какая все же внутренняя сила
У человека пред лицом врага!
А свадьба так плясала, голосила,
Что разлилась вином за берега.
6.
Всего два дня без вылетов тревожных!
Такое Грише сделалось возможным
По строгому приказу командира:
«Два дня, не больше, без спасенья мира!»
И Люся отпуск лишь на пару дней
Взяла в лаборатории своей.
Ведь неизвестно, сколько им в итоге
Господь отмерил на двоих дороги.
Был теплый день, без ветра и дождя,
Земля весенней влагой пропиталась.
До поселения немного не дойдя,
Людмила вдруг Григорию призналась:
– Хочу эксперимент я свой продолжить.
В амебе есть цепочки ДНК
Растений, рыб и человека тоже,
И всех живых существ, наверняка!
Она как банк, в ней столько информации!..
Поэтому с тобой в спасоперации
Мы снова будем вместе!
Тут Григорий
Ответил резко:
– Нет! Таких историй
Не повториться больше. Нет и нет!
Людмилу возмутил такой ответ.
– Я на пороге важного открытия!
– Еще раз – нет! – сказал супруг сердито ей.
– Я все равно проситься в группу буду!..
Но мысль она закончить не смогла.
Из воздуха, буквально ниоткуда
Амеба появилась. Как смола,
Она тянулась, собиралась в кучу
Вздувалась и кипела изнутри,
А звук шел от нее такой трескучий,
Как будто сухостой лесной горит.
«Давай бегом!» – Людмиле крикнул муж.
И вдоль оврага, через блюдца луж
Со страхом и надеждой в сердце брезжащей.
Они бежали в сторону убежища.
«Раз здесь амебы стали появляться,
Придется нам отсюда убираться», –
Сказал Григорий голосом унылым,
И посмотрел с печалью на Людмилу.
За брошенною тушей большегруза
Они укрылись. Сердце замирало.
«Все будет хорошо», – сказала Люся.
И Гришу горячо поцеловала.
«Я знаю», – твердо Гриша ей ответил,
Хотя была в сомнениях душа.
Он, из-за фуры выглянув, заметил,
Что слизень полз довольно не спеша
Вдоль лесополосы по направлению
К замаскированному поселению.
7.
– Сейчас опасно к бункеру бежать,
Придется здесь немного переждать.
– Спасатель! – улыбнулась хитро Люда. –
Такая осторожность! Но откуда?
– Теперь я не один. Теперь нас двое.
– Ты, Гриша, ошибаешься, нас – трое!
Григорий онемел и камнем замер.
«Нас трое… трое…» – эхом разнеслось
В его ушах. Счастливыми глазами
Смотрел он на жену свою и вскользь,
Как будто опасаясь сглазить чудо,
На Люсин под одеждою живот.
Прижав к себе, шептал ей: «Люда! Люда!»
Но тут завис поодаль вертолет
И начал приземляться; вихрем ветра
Сдувал с прицепа фуры части тента
И поднимал столб пыли и песка.
Людмиле с колеса грузовика
Помог подняться осторожно Гриша.
«Все хорошо!» – сквозь гул винта услышал
Он голос Люси. Из Ми-8 спрыгнул
На землю командир. «Быстрее!» – крикнул.
И Гриша Люсю за руку схватив,
Рванул вперед, к земле чуть пригибаясь,
Сквозь взвесь песка и ветряной порыв.
Пятнадцать, десять метров… Шесть осталось.
«Вперед! Вперед!» – вертушки звал мотор.
Но тут из рук Людмилу вырывает
Амебы щуп – как хитрый Черномор,
С ней на глазах у Гриши исчезает!
Глава III.
Спасённые народы будут ходить при свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою.
Откровение Иоанна, глава 21, стих 24
1.
Сибирская тайга дышала летом,
Пестрила разнотравием и цветом,
И запахами голову кружила…
Григорий был как сжатая пружина.
Все потому, что после той утраты
Считал себя безмерно виноватым.
Не мог покой в душе он обрести.
Друзья лишь говорили: «Отпусти!»
Три дня к грузовику ходил Григорий,
Где Люсю утащил большой слизняк,
И плакал, горько плакал он от горя.
Расклеился мужик – донской казак!
Он, находясь в своей глухой прострации,
Похожим стал на призрака, на тень.
Но началась потом эвакуация –
Урал трясло, как грушу, каждый день.
И хлопоты внезапно перевесили
В душе его зародыши депрессии.
В сибирском укрепленном поселении
Однажды Грише теща в утешение
Дневник передала любимой дочки.
«Там чувствами наполненные строчки,
Надежды и мечты», – сказала мать.
И вот в его руках лежит тетрадь.
Здесь Люда хвалит чудо-аппарат,
Который ей достал профессор Кархов.
А тут уже и злость, и боль утрат:
«Устала жить одним животным страхом».
А вот и строчки о самом Григории:
«Мне кажется, что он в меня влюблен…
И все мои безумные теории
Внимательно выслушивает он».
Держа в своих руках жены крупицу,
Читает за страницею страницу.
А вот есть запись, сделанная в мае:
«Они не те, кем мы их представляем» –
Подчеркнута два раза ручкой красной.
О ком Людмила пишет так? Не ясно…
Последняя страница… Звуком гонга
Ударили слова: « Я жду ребенка!»
2.
Григорий вышел в летний тихий вечер.
Его трясло, как весь безумный мир.
Вдруг кто-то подошел, обнял за плечи.
«Давай-ка выпьем» – брякнул командир.
В степи сверчки о чем-то звонко пели,
Шептался с ветром перистый ковыль.
Боксер присел на ствол упавшей ели
И из кармана брюк достал бутыль.
– Садись, садись! В ногах не ищут правды.
Послушно сел к нему Григорий рядом.
Открыв бутылку, отхлебнул Боксер,
Ладонью он усы себе протер,
И из-за пазухи рубахи вынул лук.
Отдал бутылку Грише.
– Выпей, друг, –
Сказал боксер и луком закусил.
– Я не хочу, Егор. Нет больше сил
Жить без нее, – ему ответил Гриша. –
Как жить мне без нее? Ответь мне, как?
– Спасатель Гришка был, да весь он вышел? –
Изрек боксер. – Эх ты, донской казак!
От слез, поди, уж намочил портки!
Да, бьет судьба порою без пощады,
А ты живи не «как», а «вопреки»!
Назло жить, понимаешь, Гриша, надо!
Григорий посмотрел на командира:
Глубокий взгляд и брови – два пунктира;
Кривой широкий нос, не зря Егор
Имел такое прозвище «Боксер».
Отпил Григорий жгучего напитка.
– Такая жизнь, Егор, сплошная пытка!
И Гриша стукнул оземь каблуком.
– А кто тебе сказал, что жить легко?
– Егор, очнись, какая это жизнь?
На всей Земле нам места не осталось!
Боксер вдруг закричал:
– А ты дерись,
Хоть шанса не осталась даже малость!
Егор из рук Григория забрал
Бутылку с горячительным напитком.
И, выпив, Грише с горечью сказал:
– Не знаешь ты, какой бывает пытка.
А пытка – это, знаешь, друг, когда
Ни день, ни два, ни месяц, а года
Ты борешься за жизнь своей жены
Без помощи друзей, без выходных;
Когда любой, хоть мизерный, но шанс
Дает надежде маленький аванс;
Когда на день рождения в цветах
Супруга умирает на руках…
Егор прервал свой тяжкий монолог.
– Прости, не знал… – сочувствовал Григорий.
– Живи, казак, живи! Ведь я же смог.
И будь сильнее боли, выше горя!
3.
Тайга горела больше двух недель.
Огонь грозил дойти до поселения.
И воздух стал тягучим, как кисель
От гибельного запаха горения.
И взрослые, и старики, и дети
Единственный, возможно, на планете
Земли сибирской маленький клочок
Спасали от огня к плечу плечом.
И Гриша каждый день, как боль души,
Пожар всё поглощающий тушил…
Со лба стекали струйки пота. Гришу
Сменил Егор.
– Иди, браток, под крышу.
– Спасибо! – был Григория ответ.
И, прокопченный дымом до макушки,
Пошел туда, где женщины обед
Готовили пожарным у речушки.
Усталый взгляд, тяжелые шаги…
Остановился и, раскинув руки,
Он лег в траву, и северной тайги
Вбирал в себя все запахи и звуки.
Вот так бы вечность на земле лежать!
Ее, родную, крепко обнимать
Со всей любовью, как свою Людмилу…
Душа опять, как зуб больной, заныла
И, вызвав приступ сильной тошноты,
Швырнула Гришу в царство темноты.
4.
Открыл глаза Григорий от того,
Что чей-то взгляд был устремлен в него.
Спасатель сел и был сражен виденьем –
Сидела рядом Люся на траве!
«Людмила?! – прошептал он с удивленьем,
Перебирая мысли в голове. –
Но как..? Ведь я же видел…ты исчезла!..
Я так скучал!» Прижался к Люсе он.
«Ты знаешь, я как будто падал в бездну,
Как будто жизнь – один кошмарный сон!»
«Я знаю, Гриша, знаю, мой хороший!
Не нужно больше вспоминать о прошлом.
У нас с тобой еще все впереди.
Вставай, спасатель, и за мной иди!»
Поставив словно точку в разговоре,
Людмила поднялась с травы. Григорий
Последовал за ней, не возражая,
Готовый хоть пешком идти до края
Земли, галактики, по всей вселенной!
Но лишь бы рядом, словно меч и щит.
Вдруг вздулась перед Гришей шапкой пенной
Амеба, как большая рыба-кит.
Он Люсю дернул за руку: «Назад!»
Но та, в ответ улыбкою сияя,
Сказала, глядя в Гришины глаза:
«Они не те, кем мы их представляем!»
«Уже я где-то эту фразу слышал»
Едва успел подумать это Гриша,
Раздался страшный гул и громкий треск!
Вокруг него горел таежный лес.
«Иди за мной!» – опять звала Людмила.
Он к ней шагнул, но та как птица взмыла
И приземлилась на спину «кита».
А Гришу поглотила темнота…
5.
Очнулся Гриша весь в поту горячем.
Глаза протер. «Так это был лишь сон?
Какой-то странный… Что бы мог он значить?» –
С земли приподнимаясь, думал он.
Спасатель встал. Как долго здесь он пробыл?
Виски потер, развеяв сна туман.
И тут увидел – в ста шагах амебы
И полыхающий огнем урман.
Как будто продолжалось сновидение,
Не отпускало Гришу наваждение!
«Безумие!» – в сердцах воскликнул. Но
Ведь мир и так сошел с ума давно.
«Они не те, кем мы их представляем» –
Вдруг эта строчка, сделанная в мае
В тетради Людой, всплыла в голове.
И в сторону Амебы по траве
Пошел Григорий, хоть его терзали
Сомнения в душе. Но страх исчез!
Планета гибнет. Жить среди развалин
Спасатель отказался наотрез!
Кричали вдалеке: «Стой, Гришка! Спятил!?»
Но Богомольцев вверх поднял кулак…
И заключили в крепкие объятия
Друг друга Гриша и гигант-слизняк.
6.
Он плыл внутри большого пузыря,
Заполненного цвета янтаря
Субстанцией гелеобразной формы.
И важно – он дышал в ней, факт бесспорный!
«Я жив!» – Григорий в мыслях ликовал.
«Слизняк – не хищник! Может быть, канал
В астральные миры?»
« Нет, человек!
Биологический спасательный ковчег» –
Чужая мысль вдруг в голове метнулась.
«Здесь кто-то есть? Кто говорит со мной?»
«Ковчег, точней его живая сущность»
Нет, бред Григорий слышит не впервой.
Но этот был фантастикой за гранью!
«Ковчег?! Ну, хорошо… а где же Ной?»
Чужая мысль опять в его сознанье
Метнулась, как медведь в пчелиный рой:
«Библейский Ной и есть ковчег, а люди
В Завете ветхом так об этом чуде
Решили рассказать своим потомкам».
В сознании спасателя шла ломка.
Он судорожно все сопоставлял.
«Так, значит, Вы спасатели землян?
От страшного великого потопа
Спасла людей… гигантская Амеба?!»
Поверить Грише сложно было в это.
«Спасли, но не землян. Был человек
Тогда жильцом совсем иной планеты,
С которой до Земли один парсек».
«Фантастика! – мелькнула мысль у Гриши,
Но тут же спохватился, – а Земля?
Что будет с ней?»
«Срок у планеты вышел.
Вам новую планету заселять!»
Воскликнул Гриша: «Да чего уж проще!
Зачем мы вам?»
«Я только перевозчик
Живых существ до новой их обители.
О большем вам поведают Спасители»
Григорий брови вверх взметнул: «Ого!
Спасители похожи на Богов?»
Ковчег незамедлительно ответил:
«На прародителей скорее. Вы – их дети!»
Григорий плавал, словно в невесомости,
Трехмерного пространства больше нет.
Но мыслил он в одной, как прежде, плоскости,
И трудно принимал любой ответ.
Неверие его терзало душу,
«Ты спишь!» – включалась логика в процесс.
Но что-то говорило: «Слушай, слушай!
Увидишь новой истины разрез».
У Гриши миллион вопросов, но
Внезапно стало тихо и темно.
Вопросы не озвучены остались –
Григорий погрузился в биостазис.
7.
Сквозь кожу век просачивался свет.
«Опять приснился мне какой-то бред!» –
Подумал Гриша и открыл глаза.
Над головою неба бирюза
И солнечные диски… два, три… пять!
«Что за нелепость? Что за наваждение?» –
Своим глазам не веря, осознать
Хотел Григорий странное явление.
В траве, где он лежал, трещал сверчок,
И над цветами суетились пчелы.
Он сел и удивленно ахнул: «Черт!»,
Спасатель Гриша оказался голым!
Жизнь не переставала удивлять!
Тайгой то, что он видел, не назвать.
Ладонью вытер Гриша потный лоб:
На поле высотою с небоскреб
Стояло дерево, его вершина
Терялась в небе. «Что за чертовщина?!» –
Растерянно спросил себя Григорий.
И тут увидел Богомольцев вскоре
К нему идущих по траве людей
От сказочного древа исполина.
Вдруг сердце застучало все быстрей –
К нему навстречу шла… его Людмила!
И вот она, живая, наяву!
Живот заметен и в просторном платье!..
Сияя счастьем, села на траву.
«Ну, здравствуй, милый,
Здравствуй, мой спасатель!»
июль – август 2019