Я не помню еще более одинокого лета, когда хочется просто так выйти уже в окно. Когда похрен вообще-то в какую одежду одета. Или вообще не одета. И ела ли что-то днём.
Не помню я такого тоскливого лета, когда музыка бесит, и хочется лишь лежать. Злиться на мысли свои дурацкие, и при этом выливать их соленые рядышком на кровать. Когда морда в подушку, тело болит в одеяле, душа под кроватью собой собирает пыль. Когда от себя бесконечной усталостью тянет. И как будто бы чувствую, что устал от меня целый мир.
Я и не помню такого ещё тяжёлого лета, когда ваза внутри переполнена и пуста. Когда похрен вообще-то каким человеком раздета, в чьи поверила бредни, и какие теперь прижимают ко мне уста. Я не помню вообще такого жуткого лета, когда душа под кроватью себе разгрызает плоть. Когда вой по ушам, когда тянется к моим венам. Когда плачется на груди о том, что хочет меня вспороть,
Но не может, ей тоже страшно -
Она боится (до ужаса) быть одна.
Поэтому ей, бесчувственной, очень важно
Мучить меня в полсилы
И не до дна.