G;NTER PROD;HL.
DER MANN, DER MIT BR;SSEL TELEFONIEREN WOLLTE.
ГЮНТЕР ПРОДЁЛЬ,
МУЖЧИНА КОТОРЫЙ ХОТЕЛ ПОГОВОРИТЬ ПО ТЕЛЕФОНУ С БРЮССЕЛЕМ.
«Ну, разве что хорошей поездки и весёлого рождества», - сказал полицай-пограничник, ещё раз дружественно кивнул во внутрь машины и освободил дорогу
Мужчина за рулём бежевого цвета «Опель-капитана» пробормотал небрежно: «Спасибо, и вам того же», -и закрутил ручку подъёма стекла двери.
Секунду спустя блестящий радиатор протиснулся под шлагбаумом и предусмотрительно нырнул в белые занавески густых падающих хлопьев снега.
Километром дальше, когда в свете прожектора появился мост автострады, который проходил над железнодорожной линией, мужчина снова снял ногу с педали акселератора, пустил машину катиться через мост медленно, и, в конце концов, направил её на край откоса
«Почему же ты останавливаешься здесь, Вольфганг?» - спросила молодая женщина, которая сидела на заднем сиденье, закутавшись в толстое верблюжье одеяло.
«Только на перекур», - немного любезно пробормотал мужчина, и выбил при этом из голубой пачки сигарету. Лишь после того, как он её прикурил, он обратился назад: « Ты тоже хочешь сигарету, Мария?» «Да, если у тебя ещё есть одна», - проговорила она тихо.
Мужчина за рулём сунул руку в вырез своего пальто на меховой подкладке, вытащил из нагрудного кармана жакета вторую сигарету и протянул женщине.
Оба молча курили первые сигареты.
«Если ты в Берлине всё объяснил, тогда, что действительно конец истории?» - спросила она нерешительно.
Он сперва вытащил свою сигарету, прежде чем ответил. «Если это тебя успокоить, мне нужно двадцать седьмого ещё раз позвонить в Брюссель. При этом я им скажу, что я выхожу из дела», - сказал он затеем равнодушно.
«Спасибо тебе, Вольфганг». Она нагнулась вперёд, погладила его свободной рукой по плечу, погладила ему щеку и нежно поцеловала его в затылок. Затем она снова сделала глубокую затяжку из сигареты, неожиданно кашлянула и спросила внезапно: «Что же это за сорт, который пахнет так странно?»
«Английский. Она надушена. Там это любят», - сказал он глухо, при этом, предусмотрительно надев спецперчатку, берёт ею величиной с ладонь серебряную коробочку видом коробки табака. « Они тебе не нравятся?» - сказал он это сидящей, и, как она больше не отвечала, он затаил дыхание. Тут же вплотную возле своего лица он ощутил её белые волосы. Её голова опустилась ему на плечи. Она спала.
Напряжение на лице мужчины моментально спало. Осторожно мужчина положил женщину назад, на задние сиденье. Затем он открыл крышку серебряной коробочки, вынул сжимающую губку, снова нагибается назад и прижимает губку почти в лицо спящей. Чтобы самому не дышать распространяющимся запахом эфира, он отвернулся, опустил свободной рукой переднее окно наполовину вниз и начинает считать. При счёте сорок, он оставляет женщину, укладывает коробочку и губку с эфиром в спецперчатку и вылезает.
Глубоко вдыхает он чистый, холодный воздух, застывает на секунду, обдумывает ещё раз ранее приняты план. Приняв решение, он пошёл вперёд к прожектору, вытащил растрёпанный железнодорожный справочник из пальто, сопоставил ещё раз время поезда, отмеченное крестиком, со своими наручными часами, и затем довольный кивнул.
Между тем, он возвращается к машине и открывает заднюю дверцу авто, в это же время он вытягивает за ноги, накаченную наркотиком, женщину, опустошает карманы её одежды со всей тщательностью, а затем взваливает безжизненное тело на себе на плечи, снежный занавес становится от темноты и снежных хлопьев всё гуще, он прячет , что разыгрывается здесь на краю межзональной трассы. Незамеченный, мужчина тащил свою жертву вниз откоса, пронёс её несколько метров по лесу к земельному полотну железной дороги и, запыхавшись, кладёт её поперёк железнодорожных рельсов двухколейного железнодорожного перегона. Затем стремительно бежит назад к машине.
Обморок женщины продолжался бы ещё час, а поезд узкоколейки уже за несколько минут завершил бы, но для этого у него ещё не хватило мужества. Он не оставит следов! Дюжина железнодорожных вагонов раскромсают её тело до неузнаваемости. Это посчитают за несчастный случай. Он должен торопиться, чтобы оставленный один автомобиль на верху не привлекал внимание.
Не встречая людей, он снова сел за руль, закурил и подождал, пока издалека не услышит пыхтение приближающегося локомотива. Затем он нажимает до отказа на акселератор и направляет на середину дороги. Густо и бесшумно падал снег в, оставленные колёсами, следы. Через несколько минут никто больше не сможет узнать, что здесь останавливался автомобиль.
Ей около шестидесяти лет, носит свои ужасно серебристые волосы, зачёсанные в сторону, одета застёгнутую одежду, как это обычно только проживающие при воспитательнице девушки церковного объединения. Её выражение лицо носила постоянно пуританскую строгость. Что её гражданскую фамилию Шарлотта Барновская знали немногие, которые имели с ней дело. В лагерном бараки для женщин, беженцев с Востока, и бездомных её называли только «Баронесса». Однако она не была не любимой, уже за одно то, что её вязание для многих давало надежду когда-нибудь выйти из безнадёжного лагерного существования.
Госпожа Шарлотта Барновская обладала разрешением на занятие в качестве посредницы по устройству домашней прислуги, и в западноберлинском лагере между Маринфельдом и Шпандау постоянно была на ногах, чтобы нанимать для своих клиентов подходящую рабочую силу. При отборе девушек она предъявляла строгие требования, причём она менее обращала внимание на домохозяйские способности, а, напротив, более всего определяла цену на привлекательную наружность.
Здесь и там , особенно, которые в её глазах не находили милости, ходили слухи, что всё её занятие только маскировка большого сводническое мероприятие, поставленное на широкую ногу, что ещё, однако, никому не удалось доказать это. К тому же «баронесса» придавала слишком большое значение на тщательное соблюдение официального административного распоряжения для занятия посредничеством. С полицейской выпиской о снятии с учёта выбранных девушек, о предписываемом осмотре на какую-либо имеющуюся венерическую болезнь и другие гигиенические предписания, она исполняла с педантичной корректностью каждую букву этого распоряжения, так что ни одно малейшее пятно ещё не могло упасть на её предприятие.
Что девушек при медицинском осмотре будут тайно фотографировать, что их основной покупатель братья Евгений и Кармело Мессини, как и их немецкий посредник доктор Магвардт, который из-за злоупотребления наркотиками наказывался запретом заниматься по своей профессии – являются, как говорят, крупнейшими сутенёрами континента – боже мой! – если бы «баронесса» имела хоть немного времени для их христианского занятия, она попыталась бы дать объяснения всем этим слухам. Кроме того, выбранные девушки с с их психологическим чутьём и умением распознавать людей, в первую очередь стремились вести беззаботную жизнь и, как можно, с высоким доходом, и, безусловно, не тем, чтобы мытьём полов и чисткой окон зарабатывать себе на жизнь заграницей.
Так что рождество удачно прошедшего финансового года – праздник спокойного отдыха для неё, и, казалось, ничто не в состоянии помешать ей мирно провести праздник.
В самой ранней половине дня первого дня рождества к двери её дома на Железнодорожной улице подъехал бежевого цвета «Опель-капитан», и мужчина в элегантном пальто на меху, но с бледным, утомленным лицом затарабанил в дверь её квартиры.
«Доктор Маргвардт, вы в Берлине? Я думала, что вы давным-давно в Брюсселе», - встретила она его удивлённо и уже с охваченной нервозностью, как обычно, когда предшествуют неприятные события.
Ответ доктора внёс ей всё же немного успокоения. «Благодарите бога, что это я, а не уголовная полиция, иначе бы вы имели возможность закрыть свой божеский публичный дом», - - начал он довольно неприятный разговор, что «баронесса» ещё как-то по-прежнему с большим трудом сохраняя потерянное самообладание.
«Полиция! Какое я имею отношение к полиции? Я ведь с вами никаких «, вероятно, она хотела сказать грязных дел не делаю, но благоразумно она удержала себя от этого.
Доктор не оставил ей больше времени дальнейшего домашнего отдыха, и вместо этого несдержанно набросился на неё. «Прекрасную пташечку вы посадили в гнездо Вы, в сущности, нас принимаете за неполный средний пансионат для девиц, госпожа Барновски, или, что вы про себя подумали, когда вы мне передали невинную девушку-простушку из деревни».
Губы «баронессы» начали опасно дёргаться. «Может быть, вы, наконец, скажете, сто и кого вы имеете в виду». – перебила она его поток слов.
Доктор достаёт свой бумажник, выбирает ей фотографию голой женщины и протягивает её «баронессе» «Здесь ваша студентка из восточной зоны. Госпожа, которая поверила, ибо она убежала из университета Карла Маркса, что она получит почётную стипендию в Оксфорде».
«Баронесса» лишь бегло посмотрела на фотографию и сказала: « Да это же маленькая Вернер. Ну и что? Разве она не аппетитная милашка? Вы что против неё? Она не хочет? Это со временем она успокоится. Впрочем, она ведь сама пришла ко мне с письмом подруги, которой я устроила свидание в Лондоне. Так как этой подруге хорошо живётся на той стороне, я ведь также хотела перетянуть туда. Что за неприятность может уже она ведь сделать. Подруга Всё-таки со временем бы отучила бы от задержек.
«Чепуха», - перебил её доктор на слове. Но она верила ещё сказки про белого аиста. Что она выкинула! Она была так наивна, что то меня даже раздражало. И это была моя большущая глупость. Я с ней начал шуры-муры в надежде таким способом обуздать её. Однажды ночью мой бумажник с порнографическими карточками попал ей в руки, которые были сделаны во время неё медицинского обследования. И теперь, впрочем, она не была такой наивной, чтобы не понять, что её ожидало. Сначала она хотела меня и себя застрелить, затем она хотела заявит в полицию. Что я должен делать, чтобы предотвратить наихудшее? Я женился на ней. С этим была устранена, сперва, самая большая опасность.»
«Баронесса» поглядела на него сомневающе. «Женились?» Вы женились на девушке, но ведь вы женаты, доктор! В таком случае вы мне расскажите-ка это».
Доктор рассеянно кивнул. «Как раз, это была самое опасное обстоятельство, однако….я привёл это уже в порядок. Во всяком случае мне срочно нужна замена для малышке, нечто надёжное, не такого снова невинного ангела. Новая должна отправиться с бумагами старой».
«Баронесса» подняла высоко брови. «Отчего же это?»
Боже мой, почему, так как се документы выписаны на эту Марию Вернер. Полицейская выписка о снятия с учёта, паспорт, разрешение на выезд, свидетельство о поведении. Всё выписано на её имя. Если она сейчас не прибудет в Брюссель, иначе может что-либо последовать. Вы этого не понимаете?
Нет, «Баронесса» этого не понимала, она предчувствовала, что сейчас было бы неразумно расспрашивать дальше. Без слов он пошла к маленькому стенному шкафу и взяла из него кипу более или менее обнажённых девушек. Здесь вы выберите себе что-либо подходящие» Она протянула доктору фотографии.
Он их, перелистывая, все посмотрел и наконец сказал: « Мне совершенно безразлично. Вы знаете, чего то мне обошлось. Главное, она может не позднее двадцать восьмого прилететь в Ганновер. Двадцать седьмого я должен позвонить в Брюссель и сообщить, когда партия девушек прибывает. До этого времени всё должно быть выяснено. Я могу на вас положиться?2
Доктор мог беспечно положиться на «баронессу». Ему не нужно было ни минуты опасаться того, что необходимая замена не могла быть вовремя в Ганновере. Хорошо образованная «баронессой» Барновски биржа труда, что здесь ещё не могли происходить аварии. Впервые с тех дней к нему возвращается его былая самоуверенность.
Тем не менее, когда он после обеда двадцать седьмого декабря, незадолго перед переездом пограничного сектора у Бранденбургских ворот, таможники из Западного Берлина, ссылаясь на то, что он сейчас едет в восточный сектор, спросили, не имеет ли он при себе готовых изделий и товара, он на мгновенье заколебался.
Разве я вынужден был, вообще, туда ехать, чтобы поговорить по телефону с Брюсселем? Я бы ведь мог на каком-либо почтамте в Западном Берлине позвонить, размышлял он, и тотчас вклинилась мысль. Междугородние переговоры всё ещё контролировались объединёнными западными оккупационными державами. Сначала, перед этим приносили большой иллюстрированный журнал сверх основных фактических данных. Каждое необдуманное слово, - это подслушивалось – могло бы всё предприятие провалить. В этом он ни в коем случае не мог рисковать. Конечно, они могут в Восточном секторе также подслушивать разговоры, но с подслушиванием они не будут знать, что делать. Кроме того, разговор из Восточного Берлина в Брюссель стоит четвёртую часть того, что надо было бы заплатить в Западном Берлине - при обменном курсе валюты – один к четырём.
Любезно улыбаясь, он кивнул таможнику. «Премного благодарен, господин вахмистр. Мне нужно только лишь разок на той стороне поговорить по телефону. Я немедленно возвращусь опять». Затем он поднял окно выше и поехал.
На третьем этаже Президиума народной полиции сидел старший лейтенант Фуш, как охотник в засаде, за письменным столом своего рабочего кабинета и фиксировал, бесперебойно звенящие звонки его телефона с корпусом из чёрного бакелита. Уже два часа он ждёт одного определённого звонка. Но маленький черненький предмет, который целый день, обычно, спокоен, упорно молчит.
«Позвоните-ка всё жена центральный пункт, не нарушен ли мой аппарат», - обратился он в третий раз к секретарше Элизабет.
«Но вы ведь только что разговаривали по телефону с прокуратурой, тогда он был ещё в порядке. Разве лишь….».
Пронзительное дребезжание телефонного звонка перебило Элизабет. Фуш только приложил трубку к уху, как сразу он прошептал ей: «Междугородная». Груббер должен тотчас приготовиться и доставить ромашку».
Тогда он спросил в телефонную трубку: «Как, какой почтамт? Почему? Ах, нет! Ближе к делу. Когда этот разговор был записан? Три минуты назад? Чёрт побери! Я буду звонить в Министерство связи, чтобы вас перевели на станцию срочной связи. Почему? Я это объясню вам завтра. Больше нет времени. Пока»
Пальто, шарф, шляпу Элизабет держала уже наготове, пистолет он имел при себе.
У двери он ещё раз повернулся и сказал Элизабет: «Пожелай нам добра, девушка. Может быть есть единственный шанс поймать парня». Затем он закрыл за собой дверь.
В кассовом зале почтамта в этот послеобеденный час царило оживлённое движение клиентов. Груббер и Фуш разошлись, и, как простые посетители, смешались среди ожидавших людей вблизи обоих кабин для междугородних переговоров.
В течении долгих двадцати минут их проверяли на выдержку.
Затем, наконец, из заднего окошечка женский голос позвал: «Разговор с Брюсселем, пожалуйста, кабина первая».
Спокойно поднялся доктор Маргвардт с одного из винтовых стульев, которые стоят перед письменным пультом и спокойными шагами пошёл к переговорной кабине. Когда он хотел взяться за дверную ручку, ему встал на пути Фухс.
«Господин доктор Маргвардт?» - спросил он его.
«Да, пожалуйста», - сказал Маргвардт, но затем, вероятно, сознавая в мыслях обстоятельства, спросил нервно: «Как так, что вы от меня желаете? Кто вы, вообще?»
«Уголовная полиция» Старший лейтенант показал коротко бронзовый жетон со знаками народной полиции, и попытался оттеснить Маргвардта в направлении выхода. Тот тотчас осознал свой единственно оставшийся шанс. Он должен исчезнуть в суматохе человеческого движения и достичь какого-нибудь выхода.
Молниеносно он повернулся – и тут же примчался Груббер, который своевременно появился сзади него. «Только несколько справок, господин доктор», - сказал лейтенант радостно и нацепил ему при этом опытным приёмом наручники вокруг правого запястья.
Яркий свет настольной лампы простирался до середины пуговиц жакетов Фухса и Груббера, и их лица расплываются в зеленоватой темноте комнаты. Маргвардт сидит перед ними совсем подавленный. Уже два часа сыпятся на него вопросы, вначале вежливо, а со временем всё строже, не побуждая его, однако, к признанию. Телефон, он сейчас прервал допрос, устроил Маргвардту короткую передышку.
Лейтенант Груббер взял трубку, представился, и внимательно послушал несколько секунд слова звонящего абонемента по телефону. «Хорошо, Лоренц», - сказал он спокойно и снова положил трубку. Затем он только кивнул старшему лейтенанту, не сказав ни слова. Беспокойно смотрит Маргвардт с одного на другого. Его глаза спрашивают: «Звонок относится мне?.» Но он также молчит.
Неожиданно старший лейтенант затем продолжил любезно допрос. «Итак, подведём итоги, господин доктор Маргвардт. Вы не женились на Марии Вернер, напротив, вы уже три года женаты в Гамбурге на Кристине Маргвардт, урождённой Бёллер. Вы также не знаете студентку Марию Вернер, и вы отвергаете, что вы эту Марию Вернер оглушили в автомобиле при поездке в Берлин и в беззащитном состоянии положили на рельсы участка пути Эйльслебен – Хальденслебен, чтобы избавиться от неё, как от свидетельницы ваших остальных совершённых преступлений».
«Да, я опровергаю это самым решительным образом», - тотчас взволнованно прорвало Маргвардта. «Я требую, чтобы вы прекратили эти незаконные, без всяких доказательств, разработанные ваши утверждения и сразу же отменить арест».
«Один момент», - прервал его Фухс . Он пошёл к двери комнаты, открыл её, а затем включил яркую лампу с абажуром.
С молниеносной быстротой подскочил Маргвардт.
Его губы прошептали: «Мария, ты?» Но, не произнося это вслух. Затем он снова падает на свой стул.
В дверном проёме стоит одна юная, выглядевшая в ярком свете надпотолочной лампы усталой и утомленно, но, несомненно, очень прелестная девушка.
… Старший лейтенант лишь кратко обращается к ней: «Фрейлин Вернер, - в этот момент она ещё госпожа Маргвардт,- это он? «
Не взглянув, Маргвардт выдавила из себя «да». Только лишь, когда дверь закрылась и Фухс снова сел напротив него, он немного поднимает голову, как будто хотел спросить: «А теперь что?»
«Неудача, когда не смог положиться на расписание железной дороги», - продолжил, смеясь, Фухс допрос и взял железнодорожный справочник в руку. Минутку там просмотрел, загнул заднюю страницу и протянул её Маргвардту «Двадцать часов тридцать девять минут, вы, вероятно, ведь этого поезда выискивали! Он был единственным, который ещё в этот день совершал на линии. Итак, труп был бы обнаружен самое рано на следующие утро. Н-да, если бы, господин доктор Маргвардт, если бы поезд не опоздал бы из-за технической неисправности. Были вынуждены затребовать запасной локомотив. Пассажирским поездом, который, вы, вероятно, имели ввиду, был запасной локомотив, который прибыл на запасной путь. И тут счастливый случай. Машинист локомотива из-за плотной позёмке тщательно наблюдал за рельсовым путём, и благодаря тому обнаружил девушку на рельсах.
Здесь старший лейтенант сделал паузу и подождал реакцию обвиняемого. Однако Маргвардт про себя дальше замышлял своё тупоумие. Лишь только, когда Фухс дальше хотел расспрашивать, он вскочил: «Послушайте, наконец, оставьте меня в покое, если вы всё уже знаете».
« Всё преувеличено, Маргвардт, историю с девушкой мы можен, конечно, поднять на следующем допросе».
Он кивнул секретарше Элизабет, и затем начал диктовать на машинку протокол допроса. Перевод с немецкого Вальдемаруса.
*****