Небо трётся затылком о плиты Наррона,
Хмуря брови в бессилье и вязкой тоске.
На холмах поседевших чернеют вороны,
Словно вдовы в надорванном смертью платке.
Ты бежишь по ступеням волшебного круга,
Словно хочешь прочесть эпилог всех ночей.
Вот ещё поворот, зелень майского луга,
А за ними - обрыв в воске талых свечей.
Стены замка молчат, обрастая безверьем,
И колышется плющ под захватом ветров.
Я сжигаю в огне золочёные перья,
Чтобы пепел стряхнуть в подмороженный ров.
Ты бежишь, оставляя край тени одеждой,
Чтоб добраться нагим до алтарных ворот.
Вот ещё поворот, окаймлённый надеждой,
А за ним - пустота, дрожь коленей и пот.
Я творю, усмехаясь, во тьме заклинание,
Обжигая словами припухлости губ.
Как легко мне даются из вечности знания
Без страданий терновых и голоса труб!
В очаге раскаляются камни и лето,
В котелке закипает пахучий глинтвейн.
Как забавно звучит королевское вето
Для колдуньи из рода Мак-Грегор и Шейн!
Ты бежишь, мой король, по холмам Лабиринта,
Призывая богов на спасенье души.
А они, развлекаясь, нальют тебе пинту
И потом заорут: "Эй, пьянчужка, пляши!".
Поднимается небо над твердью земною,
Оттирая ладонями пасмурность туч.
Прорастает ячмень над промокшей золою
Выше битв и мечей, выше власти и круч.
Плащ зелёный просох под сиянием солнца.
Капюшон вновь надвинут судьбой на глаза.
Чаша с древним вином недопита до донца.
Впереди - водопад, чаровство и гроза.