Итак,
мы просто ели гранат,
сидя на траве рядом.
Она - вся янтарная
в предвечернем свете -
медленно разделась,
ступила в мраморную чашу фонтана,
и подставила
тело свое под ледяные брызги,
поманила меня, и мы, как рыбы,
долго плескались, вскрикивая от восторга.
Когда же, мы мокрые, дрожа от холода,
вместе выбрались из воды,
то, прижавшись друг к другу, легли...
Но прежде чем отдаться страсти,
она, притихнув в моем объятии,
сказала мне, ошеломлённому происходящим,
фразу, которая тогда показалась вполне нормальной,
такой же естественной, как журчанье воды:
«... никогда меня не проси
рассказывать о себе. Дай обещание.
Есть много такого, что я сама о себе не знаю».
Просьба казалась простой и логичной. Конечно, я дал обещание,
скрепив уговор поцелуем, от которого перехватывало дыхание.
Солнце все ярче сияло, дирижируя птичьем пением,
а мы погружались все глубже, чем в бездонное неведение.