Повесть «Чистильщики 21-го века»
(предыдущий фрагмент «9. Проигрывать не значит проиграться.Однажды в России»
http://www.stihi.ru/2019/08/03/4789)
– ...Мне хочется поднять тебя со дна.
Не зря в твои мозги я зачастила…
И в этом тут сильна лишь я одна, –
дразнила Изабелл на пике стиля. –
Не ценишь ты ни сил моих, ни трат.
Бальзамом я прольюсь не только льстиво…
Из рук моих принять нектар не рад?
– С тобой я не приму, как парни, ад.
Нисколько ты меня не улестила.
Нужна мне лесть, как чукче Палестина,
как тигру вместо мяса мармелад.
Тебе должны молиться стар и млад,
не зная, какова твоя личина?!
Не жди, что, как податливый примат,
кормиться стану у твоей печи я.
– Поскольку горделивый ты бычина.
– Ни чары, ни авансы не пленят, –
я хмыкнул. – Не сули своих пенат.
Отказ тебе – не признак дурачины.
В глазах твоих ищу не сатанят,
а дьявола – предвестника трясины…
– Как только ощутишь в себе ты СИЛЫ –
поймёшь, что вправе выше стать! А я
способствую подняться над толпою,
твою монашку совесть стопоря.
Не будем суп варить из топора,
как принято у вас, а сразу – к бою!
Тебя инициировать пора, –
насмешки яркой скво лупили градом. –
За мастера интриг я кустаря дам
и дьявола в придачу! Ты – талант!
Вы, собровцы, шустрей, чем корволант2...
«Пусть нет тут сатаны-прохвоста рядом,
опасней Изабелл, чем пара банд.
Сейчас для Изабелл я – гвоздь парада.
Всучит мне чёрт за храбрость барабан.
Она неволить нас на выбор рада,
но мною ей не выдаст Бог раба.
Послужит мне ещё моя бравада.
В мозги мои как будто бьёт торнадо!
И всё-таки душа моя храбра.
До ада посетить не худо б рай», –
пред ведьмой встал навытяжку, раз надо,
по принципу «нет худа без добра».
Во мне она слюнтяя и трепла
не сыщет без душевного распада.
Из глаз без громогласного раската –
две молнии: скво Душу мне скребла
и грызла мне мозги быстрей бобра.
Праматерь у неё (скажу без мата)
едва ли из адамова ребра.
Мне очень не хватало автомата,
где пули у меня из серебра!
Пусть ищет ей приятный образ в дурнях,
а мне не избежать потерь тепла.
Коллеги – полумёртвые тела.
«Поплыл» я в лихорадочных раздумьях,
не чуя задом под собой седла.
Из мифов о ведьмачках и колдуньях
что мог себе извлечь я пользы для?!
Мне в пику пораженью, опасеньям,
ох, как позлить хотелось Изабелл!
К каким-то компромиссам, сопряженьям
я не был расположен. Не робел.
– И что о нас я должен думать – лапоть?!
Пастушкой или ягодкой мне на год
взамен, как соблазнительную мякоть,
себя ты предлагаешь? – Моветон!
Тебя не призываю к мысли: трахать,
а также предлагать мне свой весь дом.
Тебе по крови стану, как сестра – горд
своим ты будешь новым естеством…
…Вернёшься – в Центре так составишь рапорт,
чтоб в сумме благодарностей и грамот
ты превзошёл коллег былых числом.
Пусть знают о тебе, как о герое,
бойце, что выжил в бойне двух миров
и не отдал врагу ни грамма крови.
Скажи им там, мол, выжили бы трое,
как минимум, не наломай мы дров.
На шее не найдут твоей к тому же,
верь, ни единой точки красноты…
– Реваз уйдёт со мной? – Реваз не ты!
И мне не стороне он там не нужен.
Во мраке склепа нету тесноты –
Реваз был обречён стать вурдалаком.
Считай, что он им сделался, забудь!
Ты, честно говоря, для многих лаком,
но к их клыкам – лишь у Реваза путь.
Списали враз, хотя и не мозгляк он.
Суровые тут, в общем, севера, –
с досадой лёгкой в голосе ввела
в курс дела Изабелл меня правдиво.
Глядела мне в глаза не без тепла
едва ли человеческая дива.
В таких глазах читать бы «I love you»…
А я всё представлял хозяйку стаи
в несвойственном для женщины оскале
с очами злобной нечисти в бою.
При всём желанье я не стебану –
да просто не успею – по мозгам ей.
«Быть иль не быть»? – вопрос бы задал Гамлет.
А я – Роман, зажатый в тупике
дилеммы, чем Земля назавтра станет,
коль крест на мне поставит, на… враге!..
С надеждой уцелеть ужасно скудной
попал я в когти самой острозубой
из всех бескомпромиссных вампирелл.
На месте бы моём от мысли: «Худо»! –
какой-нибудь боец-профан хирел,
кисть ощущая в пасти барракуды,
а я пытался действовать хитрей.
Переиграть тварь было б очень круто.
Душой я ненавидел ведьму люто,
глазами сделав вид, что подобрел.
В попытке воспротивиться союзу
для жёсткой леди я бы стал никто.
Союзника увидит иль обузу
во мне сейчас воительница? Труса
или дельца, ответившего в тон?
Сказать ей неуместно слово «сжалься».
Подавит волю? Вставит мне имплант?
Мне, на последний свой решаясь старт,
использовать не грех хоть долю шанса,
пока я человек, а не мутант…
Стал голос твёрже. Мне ль дышать на ладан!
– При выборе любой плох из ходов.
Однако жизнь я выбрал как награду
за трудное решенье и готов
искать союза. Я не бестолков.
Для дум мне трёх минут хватило кряду.
– Согласен? Браво! Выбор мой оправдан.
Ты наперёд разумен и не слеп…
…Достаточно того, что будем рядом.
Тебя не поведу я в душный склеп…
Какой отказ тут при таком напоре?!
Остатки жизни я не в унитаз
иду сливать в огне моральной боли.
Превыше любопытства в мутный час –
притворство с концентрацией всей воли.
– Не думай, даль меж нами или близь.
Подай мне руки и не шевелись.
Ко мне придвинься в мысленных восторгах,
уверься и настолько же внедрись.
Забудь же о сомненьях и тревогах!
Смотри в глаза! – последовал приказ,
и тело ещё больше стало ватным.
Без преувеличенья и прикрас
могу сказать, что слился в первый раз
сознаньем я, наверно, с Богом, внятно
его поддержку чувствуя и глас.
А скво взяла мои ладони цепко
и столь же хватко взором умных глаз
мой взор поймала, как воронка щепку.
Я в их «водовороте» не угас
лишь силой преумножившейся воли.
Внедрению же леди, словно хвори,
я мог сопротивляться: омут влёк,
но «щепка» всё кружилась на просторе
не дав ещё тонуть себе зарок.
Не праве я зевать при всяком вздоре:
дразнило стрекотание сорок.
Не знаю, сколько это продолжалось,
но чувствовал, что я уже не я,
всем телом: из меня отторглась вялость.
Как будто от миазмов и гнилья
оно освободилось, а осталась
неведомая прежде сила там,
где о резервах я не мог знать сам.
Они ведь были – скрытые лишь строго!
Резервы открывались по частям.
Меня бы распирало от восторга,
когда б не ощущение, что стал
я частью силы, тем незримым полем,
что тварь держала под своим контролем.
Но двойственность во мне, ой, не проста!
Есть совесть. И она пока чиста!
– Теперь ты наш. Теперь и мой навек ты.
Тебе даю другое имя. Стив, –
сказала леди, руки отпустив.
Я лишь кивнул, но мой душевный вектор,
повёрнут был не к дьяволу. Я – некто,
меж дьяволом и Богом. Не мутант,
но… и не человек, сбить гонор если.
Для Бога я ещё не фигурант,
для дьявола – ас, вызванный на реслинг1.
Я – сам же чистой совести гарант.
Себе внушаю так: ты нетипичен
в притворстве, но врага по шерсти гладь!
Не птеродактиль ты с размахом птичьим,
но нужно птеродактиля сыграть
и ты вдвойне отныне артистичен…
Примечание:
1 Реслинг – средневековый поединок в вольной борьбе.
2 Корволант – пехота, посаженная на лошадей
(продолжение следует)