он умирал в кругу семьи, а я стоял у его дома, виня его в своих ранах.
проведя день под парящим солнцем ухаживая за его кустами малины,
я злился на то, что всё руки горели и были в порезах,
я стоял с другом около дома и шутил над его седым лицом, над цветом машины,
что был салатовым. над его глупыми сказками, разговорами,
желая в шутку или нет, не помню, смерти.
я хотел. всегда хотел спрятаться от него за теми кустами, за заборами,
которые мы с ним же поставили и взрастили.
он был очень умным человеком и сам часто говорил, что я тоже должен стать умным.
после таких речей, он отправлял меня обычно таскать камни
мне его было не понять. он казался странным.
сейчас я его понял, но почему-то по прежнему таскаю камни.
после его звонка я отправился к нему в дом.
3х комнатная квартира в деревне и салатовый москвич – всё, что он оставил своим семи детям,
после жизни усердной работы. около, я простоял сорок минут с другом
выпив одну бутылку пива и ещё одну потом, смеясь и шутя.
зайдя я увидел всю семью. они сидели, стояли и каждый плакал, каждая плакала.
перед ним на коленях просил прощение сын, в трубку жене рыдала дочь,
жена утешая её сама у курка стояла.
по времени наступала ночь.
проведя всю жизнь со здоровым образом: съедая только полезную еду,
он не курил, не пил – ему не позволяло воспитание,
работал всю жизнь на свежем воздухе. в лесу.
и сейчас. в 71. он умирает от кровоизлияния в лёгких.
я стоял и смотрел на него. на его мёртвое тело, что лежало на кровати с открытым ртом.
всегда хотел с ним поговорить и обсудить вещи которые как мне казалось он не понимал, боясь его, всё оставлял на потом.
когда мне было 12, мой старик, отец моего отца, в 71 год умер,
а за этой смертью пропала эпоха о которой никто никогда и не вспомнит.
сейчас я не живу как он. дожидаясь когда приедет и мой убер,
который увезет меня, после того как тело моё упокоют.