Средь готических карнизов и барочных анфилад
В мрачном замке жил-был призрак, в одночасье стар и млад —
Ибо юным он сорвался в Елисейские поля,
Но три сотни туров вальса с той поры дала Земля.
Вставит кто-то из кагала шибко въедливых умов,
Что, коньки отбросив, малый жить да быть никак не мог.
Только скептику мы скажем, угодя не в бровь а в глаз,
Что и души вечны так же, как придирки к смыслу фраз.
С той поры в полночной сини душу нёс он аки стяг
И хозяевам твердыни, и случившимся гостям.
Жаль, выныриваний мало из кромешной темноты:
По Сочельникам, Купалам да Канунам всех святых.
Бросит критик: только дурень или полный идиот
Недоволен синекурой по проценту каждый год,
Да к тому ж ещё не полный — принимай с закрытым ртом!
Неужели же не понял, за три сотни туров-то?
Контрдовод и на это привести могли бы мы,
Но увязнет лучик света в глубине практичной тьмы.
Ведь на разных параллелях угнездились плоть и дух,
И нередко наши цели с менеджментом не в ладу.
Здесь крутого поворота явно требует сюжет:
Чтоб явился в замок кто-то со взыгравшим детством в жэ —
И помог бы, чтобы малый упокоился в гробу
Без унылого вокала общепринятого «Бу».
Но отнюдь не ждёт покоя каждый зыбкий инсургент,
Хоть лежит враньё такое в львиной доле всех легенд.
Он не хочет вольной визы за посмертные года,
Хоть большим трудоголизмом и при жизни не страдал.
На исходе сотни понял: прекратишь внедряться в быт,
Дабы о себе напомнить — будешь начисто забыт.
И, привязанный к пенатам, он урочной даты ждёт:
Чтоб верижьим пиччикато щеголять три раза в год,
Чтобы, чисто для порядку, ветхим рубищем шурша,
Убеждать жильцов, что в пятках может прятаться душа.
Да и духу чужды сроки, что с теченьем лет и вод
Среди готики с барокко и жил-был, и есть-живёт!
5.08.2019 г.