И громом небо грохотало,
сверкало до зари грозой,
и звуки облако хватало,
чтоб рассыпать в траве росой.
И горизонт был звонок, ярок,
зенит – покатист и коряв,
как будто бы бока у яблок,
что Бог натряс, наковыряв.
А гром, затишье исковеркав,
как пьяный грубиян, гремел,
и в форточку стучалась ветка,
и с каждым стуком я старел.
Старел под грома перекаты,
под отблески грозы старел,
и били красные куранты,
и циферблат их розовел.
И стрелки отмеряли гулко
безвременье гудящих бездн,
и сивка – вещая каурка
скакала кавалера без.
Ночь на чело повязкой чёрной,
как тени чучел, улеглась,
пропахшей плотью прокопченной
обволокла углы у глаз.
Всё громом небо грохотало,
скакал по облакам горох,
смешав стаккато и хоралы,
как в карты опытный игрок…