Не знаю, правда, ложь, но люди доносили,
Один упрямый жрец, почуяв свой уход,
Стал умолять богов, чтоб даровали силы,
Бессмертьем наградили его без лишних слов.
"Зачем тебе оно? – смеялись злые боги, -
Не вынесешь и века, сойдешь с ума, глупец".
Но выпросил его и быстро встал на ноги
Упрямый и хитрющий, теперь бессмертный жрец.
И вот проходит век, второй уж на исходе,
И в идолов теперь не веруют давно.
Но наш упрямый жрец по выжженной дороге
Спешит к своим богам на встречу все равно.
И здесь у черных плит, на этом самом месте,
Где много лет назад он подносил дары,
Рыдал он, как юнец, без пафоса и лести
И долго не сходил с намоленной горы.
Он голосил о том, что мир убог и скучен,
Что предан был не раз любимыми людьми.
А с теми, с кем хотел быть вечно неразлучен,
Покинули сей мир и навсегда ушли.
Но эхом отдались его переживанья,
И от богов самих лишь камни да песок.
И понял этот жрец – нет худшего страданья,
Когда бессмертен ты и страшно одинок.
И долго ль горевал, мы не узнаем точно,
Но только свет с небес прорезался к нему.
И он прервал тот путь, тот путь его бессрочный,
Который походил все больше на тюрьму.
Глаза того жреца тотчас закрылись жадно,
Улыбкою простой подернулось лицо.
И понеслась душа тем вечером прохладным
На небо поскорей увидеться с Творцом.