Меня время рождало и мыло,
опускало на дно..., чтоб поднять,
не смеясь, зубоскалило мило,
не стараясь простить и понять.
Я его не ругал... и спокойно
принимал на себя его плеть,
отвечал на ухмылки достойно...,
иногда, приходилось краснеть.
Восхищался коротким мгновеньем,
очень редко..., но было же, ведь,
и тогда я сорил откровеньем...,
сыпал золотом - слышалась медь.
Были случаи..., мирно и тихо,
говорили о жизни..., как есть,
о Гадюкино и о Барвихе...,
а оно - " по поступкам..., мол, честь".
Его поступь чеканна и мерна,
равнодушен на всё его взгляд,
наши "верно" или же "неверно"
отправлялись спокойно... назад.
Я во времени - скромный отрезок,
свет зажжённой свечи от родных...,
виден он через сеть занавесок -
тонких - светлых и грубых - льняных.