Военкомат. На фронт негоден!
В контору сунули, в учёт…
Свезло родиться хромоногим,
Блокада. Сорок первый год.
Назначен поваром, при кухне,
В порту. В хозяйственную часть.
Всё лучше, чем листать гроссбухи,
И хромоту втихую клясть.
- Вари до ночи. Не прокиснет…
Сказал мне старый помпотех*
Кобона. Здесь Дорога Жизни,
Берёт отчаянный разбег.
Морозит. Кромка ледяная,
Стеклянится у бережка.
Шпиль Чудотворца Николая*,
Упрямо целит в облака.
Матрос из вахты на понтоне,
Усердно чистит карабин.
Скрежещет кран. Топочут кони.
Свистки буксиров, гул машин.
Змеятся рельсовые нитки.
Шагает караульный взвод.
Сторожко нюхают зенитки,
Уныло-серый небосвод.
Дрова сырые. Греет плохо,
коптящий, хилый огонёк.
Пуды мороженной картохи,
Тощой, ободранный телок…
Рубил заточенной лопатой.
Вскипает. Крышки дребезжат.
Припас у кухни небогатый.
Но пахнет… слюни, как вожжа.
Морковный чай. Сухарь вприкуску,
Задублый, раскрошил в горсти…
Баржу подали под разгрузку.
Народу… господи спаси!
Скелеты. Тени голодовки.
В повязках, тощие хромцы,
Детишки – хрупкие головки,
На тонких шейках, как птенцы.
Глядят! Продрал мороз по коже!
Глядят! Хоть падай с ног долой!
Глядят! Как будто я – сын божий,
С пятью хлебами под полой!
Глядят! На кухне под навесом,
Сошёлся клином белый свет!
- Эвон, поставили балбеса…
- Должны кормить! - Обманут! - Нет!
Трахомой* склеенные веки,
- Хоть что ни будь! Хоть кипятку!
Вихляют, падают калеки,
Культями пашут по песку.
Тряпьё. Заплаты на заплатах,
В глазах – болезненная муть.
И все – ко мне! Идут на запах,
Ползут на запах! Не свернуть!
Измученные санитарки,
Осипли, плача и бранясь…
- Не надо шума. Мне не жалко!
Как раз и каша поднялась.
Картузы. Лодочки ладошек…
На узел взятых рукавов.
Десятки рук. Бадеек. Плошек.
Иссохших, черепашьих ртов.
Хрипят многоголосым гулом…
- Всем хватит! Доварил, как раз!
Меня внезапно развернуло,
И на мешки! Огонь из глаз!
Матрос! Лахудра! Чёрт болотный!
Я столбенею! Стыд и срам!
Он, матерясь, лупил голодных!
По спинам и по головам!
-Куда! Опомнитесь! Бараны!
Ревел дурниной над котлом.
Выстукивал, как в барабаны,
Тяжёлым, медным черпаком.
Глазами бешенными рыскал.
Тельняшка взмокла на груди.
Топтал оброненные миски,
Пинал ползущих. – Осади!
Огонь погас. Перловка стынет.
Он, как свирепый часовой,
оборонял свою святыню,
С коптящей, жестяной трубой.
- Чего творишь! Какое право!
Они голодные! А ты!
Тут он мне снова двинул, с правой,
Мелькнула кухня, плёс, кусты…
- Ну и дурак! Твою мамашу!
Совсем умишко растерял!
Сейчас натюпаются каши,
И передохнут! Во аврал!
Матрос. Усатый. Красноносый.
Злой как собака без двора…
- Гляди! Один уже елозит!
Ну, натворили, повара!
Оскал. Отрывистые стоны.
С налипшей кашей в бороде,
Старик безумно бьёт поклоны,
Обняв пальто на животе.
Боль, как невидимая плётка,
Сшибала с ног. Несчастный выл…
Разинув рот, осела тётка,
На крик – ни воздуха, ни сил.
- У них на пищу нет здоровья!
Стенанья, жалобы, мольбы…
Пищал мальчонка. Вырвал кровью,
Всумешь с комочками крупы.
Гляжу. Остолбенел в догадке.
Дурак! Посадят! Поделом!
Десяток скомкало в припадке,
- Застыл! За доктором! Бегом!
Матрос ругает что есть мочи,
Меня блокаду и войну.
Беда… Уставился на корчи,
На тяжкую свою вину.
Спешат от пристани солдаты.
Помогут… хочется курить…
- Пошёл! Я принесу обрату!*
Болтанку* сварим! Будут жить!
09.08. 2019г.
Пятаченко Александр.
Примечания.
Помпотех - помощник командира по технической части.
Шпиль Чудотворца Николая* - церковь-маяк святого Николая-чудотворца в Кобоне, сохранилась до наших дней.
Трахо;ма - хроническое инфекционное заболевание глаз, вызываемое хламидиями. Поражение конъюнктивы и роговицы с исходом в рубцевание конъюнктивы, хряща век и полную слепоту. Болезнь напрямую зависит от санитарного состояния в обществе и всегда проявляется во время упадка гигиены, типичного для военного времени.
Обрат – молочная сыворотка.
Болтанка – жидкий суп на основе муки, без твёрдых фракций (крупы, картофеля и тд.) применялся для начального кормления голодающих.