Покачнулась Дива, криком
Обожгла мне сердце больно…
Я увел ее в избушку,
Попытался успокоить.
Но Она в экстазе транса
Нервно, с дрожью продолжала:
– И тогда садисты-бесы
Надругались над Кристиной…
Шок физический и нервный
Был мгновенным и трагичным:
В лапах изверга-гориллы
Умерла моя кровинка…
Наказал жадюгу-мужа
Конкурент его коварный –
Взорван был в броне жилета
И в броне автомобиля.
Я в психушке больше года
Изощрялась отравиться,
Но судьбе было угодно
Подлечить меня молитвой,
И в Тибет тропою божьей
С белой, мутной головою
Я ушла, чтоб возродиться…
Там, в горах, аскетом-тенью
Год училась новой Жизни…
Цель была: Кристине Душу
Исцелить от покушенья,
Успокоить, дать возможность
Вновь когда-нибудь вернуться
И пройти Другой дорогой
По земле, в Другом обличье…
Медитация, терпенье
И Наставника Свет-Мудрость
Помогли мне подключиться
К Энергетике Вибраций
Высших Сил Вселенной Нашей…
Научилась жить без пищи,
Говорить телепатично,
Не бояться снег-морозов
И ценить совсем И-Н-О-Е…
Но главней всего, конечно,
Я нашла Кристины душу
И лечу Ее молитвой,
Поцелуями, любовью,
Покаяньем и Надеждой…
Очень верю, что однажды
На земле Ее увижу
В новом Чело-воплощенье…
– Кто привел тебя в Саяны?
– Наш Всевышний, его слуги
И Наставник – их Посредник.
Он однажды рек такое:
«Из Тибета к Вам, в Саяны,
Есть тропинка Со-вер-шенс-тва.
Ты по ней должна вернуться,
Но неспешно, осторожно,
Освещая путь Соз-нань-ем,
Медитацией-молитвой…»
– Почему ты мне открыла
И души, и сердца двери,
Не сковала речь и ноги?
– Есть ответ, но дам нескоро.
Прежде ты взойдешь к Вершине
И освоишь часть тех Знаний,
Что дарованы Тибетом…
Но об этом завтра Слово
Я скажу, а ты – решайся…
Уходи. Нужно мне время,
Чтобы вновь вернуть свой образ…
У костра твоя лежанка.
Отдыхай, не препарируй
Моей Исповеди Сущность…
Я костра останки сдвинул,
Постелил кедровых веток,
Но на тепленькой лежанке
Дрожь морозная мне спину
Холодила против воли –
Я и верил и не верил:
Стыд поставил в угол Совесть…
Как я мог смотреть на Диву,
Словно гангстер на кассира…
В Ней убита жажда секса,
Она видит мир иначе
И мои порывы страсти
Показались вдруг кощунством…
Задремал. Проснулся поздно.
В уши – гаммы птичьих песен.
Приподнялся и – о, Боже!
Танец
На полянке – в танце Дива,
В голубой своей тунике,
Белоглавая, босая,
Па полетные творила,
Озаренная улыбкой!
Я застыл. О, не вспугнуть бы!
В рот открытый слепень вторгся,