Утро
Сыплет звёзды будто угли
Ветер в сонную траву.
Через Муром, через Углич
Потянулся люд в Москву.
До Москвы болота топки,
До Москвы то лес, то гать…
Не веду в душе раскопки,
Веры там не отыскать.
Утро полем с дикой рожью
Проскакало на коне.
Правдой дышится и ложью,
Ложь дороже стала мне.
Солнце слаще каравая
Выплывает из болот,
До столицы, как до Рая,
Мало кто из нас дойдет.
Любовь
Уши поразвесели,
Рты поразевали,
И в кружок невесело
Сели на привале.
Суета столичная
Ждёт за чёрным лесом.
Там любовь опричная
Породнилась с бесом.
Кружат в небе соколы –
Царская забава.
Свята Русь наокала
На погибель право.
Государь
По небу, растянувшись клином,
От берегов чужих назад
Над пашней, краем тополиным,
Устало лебеди летят.
Над ними в небе кружит сокол.
Растягивая интервал,
Под черным брюхом тучи сонной
Он клювом птицу бить не стал.
Их плоть не стал он рвать когтями,
Кружа над клином лебедей,
За речкой, лесом, над полями
Печальной родины моей.
Сокольничий дрожит, заокал,
Словами бранными соря,
В потоках ветра царский сокол
Парит, ослушавшись царя…
К царю спешит с докладом служка,
В колокола звонит звонарь.
В сердцах кровавую пирушку
Народу обещает царь.
О, государь, Иван Василич,
Отбросив страх, и боль, и стыд,
За башнями Кремля Россия
Березкой сломанной стоит.
Могильщик
Потный лоб обтёр могильщик Прошка,
Грязь размазав, крикнул: «Мать честна,
Может быть, мы поживём немножко,
А иначе для чего весна».
Плюнул в руки и на Красну площадь,
Помолчал, но злую тишину
Оборвал кобель хромой и тощий,
Воя на кровавую луну.
В грунт вгрызалась острая лопата,
Землю рыл могильщик словно крот.
Щурясь на него подслеповато
Все глядели ангелы с высот.
В эту ночь доходчиво и хлипко
Жизнь нарисовалась, не сотрёшь.
Прошка стер рукой с лица улыбку,
В глубь земли закапывая ложь.
Аве очи
В речку брошу острый ножик,
В божий храм не носят нож.
И пойду на праздник Божий,
Весь нечёсаный, так что ж!
Скажет поп мне: «Аве очи»
В чёрной рясе с алтаря.
И накажет дни и ночи
Бить поклоны за царя.
А над храмом по наитью
Ветер гонит облака…
И течёт кровавой нитью
К морю дальнему река.
Окуну ладони в речку,
Подведу к воде коня,
В кровь окрасятся уздечка
И ладони у меня.
Царь горы
От стен Кремля сбегает горка,
Вдогонку за ледянкой вниз
Матвей летит, за ним Егорка,
Не удержавшийся Борис.
В лаптях и кушаке овечьем
Сегодня Гришка царь горы,
Гришанькой до Замоскворечья
Пугают нищие дворы.
В снегу вихра, в снегу веснушки,
Малюта детям кулаком
С размаха дарит колотушки,
С горы спускает кувырком.
В крови щека, и нос, и горка,
И рукава на кушаке,
И деревянное ведёрко,
На замерзающей реке.
Продутые ветрами стены
От кладки и до кирпича
Не обещают перемены,
И, словно черная свеча,
Стоит монах, благословляя
На скользкой горке красный снег,
Она от стен земного Рая
К Москве реке берет разбег.