Е.Н. Яранцеву
Тревожно. Зевается. Нервы в комок.
Тиктакают часики дочери.
Сейчас медсестра переступит порог
И скажет: «Ваша очередь».
И, как осужденная болью на казнь,
Я зубы сжимаю истово,
Себя проклиная за страх и боязнь,
Что душат без воздуха чистого.
В закушенном рту напряжения соль,
И снова икота мучает.
Вдруг чувствую, что улетучилась боль.
Не дернуть ли к выходу, случаем?
Но дверь отворилась – и все, как во сне:
Я в кресле, платочек комкаю.
И рот открываю в густой тишине,
Запекшийся, с твердой кромкою.
Я боли ждала, обмирая, и звук
Машины, жужжащей мучительно,
Не мог перекрыть оглушительный стук,
И жалобный, и решительный.
Потом на язык мне крошился асфальт
И жерло плевалось лавою,
Визжало сверло, углубляясь в базальт
Пещерою узкоглавою.
И там, в глубине, затаившийся зверь
Рванулся, как на издыхании
И, сжавшись, юркнул в незаметную щель,
Свой хвост потерявши израненный.
Затем в моем зубе замазана брешь,
И запах витает настурции.
Он так упоителен, нежен и свеж!
… А я-то ждала экзекуции!