Сирень так душит,
Что можно опрокинуться прямо тут на улице на ходу
Позабыв про дела и приличия
С глухим стоном «тону»
Заасфальтироваться, раствориться
Погружаться все глубже
И обнаружить себя на другой стороне Стикса
Где на конечной курит Харон
Плюет в реку, чертыхается, матерится,
Локтем вдавив весло,
Мол, раньше пассажиры были почище.
Интереснее, духовней, воспитанней.
Языком так монету не зажимали,
А сейчас же одна мертвечина да падаль.
Уволюсь. Уволюсь, вот правда!
И лодку разменяю на белую яхту,
Сонно дрейфовать у берегов Арада,
Взбираться на отвесные скалы Масада.
«Вы еще теплый, вам сюда рано!»
И пинком меня из царства забвения
Какая то нежить из кадров
Вытолкнула обратно на землю
С криком: «Сирень вовсе не ветвь золотая!
Вы от солнца совсем там в угаре,
Чертичё себе позволяете!»
Топала под землей злыми ногами
Ну ничего. С ней еще поквитаюсь.
Ведь каждый знает как гостелюбив Аид
И если к себе тебя приглашает, не золотом, но, допустим, сиренью
То вероятно стоит идти.
Отправлюсь, пожалуй, в Арад,
Прикупив бутылочку виски.
И на яхте с Хароном запьем возврат
Наших душ с берегов Стикса