А не пойти ли и прогулять собаку? Сколько счастья в этих преданных глазах от одного слова «гулять»! http://www.stihi.ru/2019/08/09/9068
(...если у театральной труппы есть большая белая собака, это наиболее идеальное решение для постановки дальнейшего монолога, точнее - диалога Ивана Понырева-Бездомного с собакой.)
Лишь сединою в бороде отмечены эпохи знаки.
И не пойму, остались где в боях победы и в труде.
И - нет, не осуждать людей за путь их в батраки, в бараки.
Им легче, проше без идей. Что книги? - вилы по воде!
Учусь жить тоже без затей. Как эти добрые собаки.
Если собаки нет, то может быть просто человек с поводком в руке, который гладит по голове несуществующую собаку, говорит с ней. На заднике сцены мы видим картину Ван Гога, на которой проявляются Собака и Ворон.)
Понырев:
- Джонатан, ко мне! Ты ещё не нашел меня? Ищи! Ищи! Ищи!
(к залу)
- Да, если тебе нужен друг - пусть это будет большая белая собака по имени Джонатан Джеремия.
Ты устал, распростер свои ржавые крылья над тобой черный железный ангел. Ты устал быть Вороном, ворующим неведомое, и пойманным, и наказанным тем (всего-навсего!), что в твой разинутый клюв бьет мутная тугая струя нечисти, подобно тому, как в обратной съемке струя грязной дождевой воды изо рта химеры водосточной на шпиле громадного католического храма — но — наоборот, вовнутрь!— и разница эта очень ощутима, и, чтоб не захлебнуться, ты все шире разеваешь свой клюв, но горло уже не в состоянии пропустить взбесившийся поток, тебя заливает, затягивает, — и держит тебя на поверхности болота только слабая тонкая перепонка между пальцами вороньей лапки.
Но — хватит об этом, потому что ты давно вышел из оранжевого теплого дома и бредешь медлительно через мрак и изморось нудного северного дождя, спотыкаясь о корни, об поваленный ветрами сухостой — и городок далеко уже позади, за спиной где-то. И вот ты уже на месте. На Лысой Горе. В самой высокой точке посреди блюдца окрестности — дождь. Ждешь.
Ты — ученик Слуги. И непонятны тебе его прихоти и забавы, а уж страшные в своей ирреальности деяния Дона...— но ведь приоткрыл же он тебе нечто, хотя и не возжелал взять в ученики — ученика — ха! Кого? — собственного взбалмошного астрального паяца? Ты не доверился любви к нему детей и собак, так жди же один теперь — но, вдыхая, как прежде, упругую силу встречного ветра! Тиш-ше... - он уже здесь?
Нет, это пёс вернулся! И, действительно — в грудь твою голую уткнулся знакомый мокрый нос, и большая кудлатая голова трется сырой шерстью о живот твой — он здесь! — но ты понимаешь вдруг, что пес забежал явно мимоходом, ему — «извинитенедовас-с...»
А — куда ты, Джонатан?..
Ах, к Маргарите Николаевне,на день рождения... да? — а меня вот не приглашали.
Но... спросить уже не у кого — только белое пятнышко мерцает еле-еле где-то над серединой дымчато-сонного озера Ханто
и тебе хочется идти за ним, взлететь, и -
потому что за спиной ночь, а там
там должен же где-то
начинаться
ДЕНЬ
http://www.stihi.ru/2019/08/13/6171