Никаким человечьим звуком
не нарушена та тишина.
Как солдат, что с увечьем лютым
не забудет, что в прошлом война,
так и я не могу проститься,
всё стою у крестов и жду,
вспоминаю родные лица,
прячу как нищету, нужду,
закрываю глаза ладонью,
зажимаю слова в горсти,
а нутро все болит и стонет,
и не может себе простить,
и взвывает к холодной толще,
что когда-то была землей:
разомкнись, поглоти, но больше
не привязывай здесь петлей.
Жизнь должна продолжаться дальше.
Жизнь сильней, чем кресты и холм,
В погребальном застывший марше.
…и вдруг слышу: стук. Метроном.