Это не кризис, это синдром отмены.
Чёрные сгустки пепла от сердца Данко.
Бродский на небе читает мои катрены
И называет трясущейся графоманкой.
Вечная жизнь истлевает в немой агонии,
И остаётся оборванными клоками.
Полуживое, дрожащее на ладони -
Больше не слово, а мертвый холодный камень.
Это финальный крик моего застоя,
В нём отражается горечь, тоска и жуть.
Небо над миром безликое и пустое.
Больше не забирает. Не вывожу.