Я травою шелковистой
постелю себе постель,
мир энергией лучистой
надо мною птичья трель.
В небе скачут тучи-кони,
но от солнца веселей,
мне как прежде в душу стоны,
вновь загнать своих зверей.
Мысли-звери вы тревогой,
разбудили во мне боль,
и разбитою дорогой,
думы раной жгут,как соль.
Я не сыплю главу пеплом,
потому,как знаю прав,
гнёт колосья вольным ветром,
но итог,что в войске нрав.
Умный только шаг в поклоне,
а упрямый всё скомкав,
словно набожный к иконе,
без любви Богов признав.
Но народ и есть колосья,
хоть и гнётся под ярмом,
то не рёв многоголосья,
звон цепей,издавших гром.
Гром,что будит сознание,
не холопы,а творцы,
не у Бога нам прощенье,
коль над нами есть жрецы.
Те жрецы,что с властью вместе,
послушание раба,
и когда в них нету чести,
каждый шаг,как от греха.
От того хочу я в степи,
где лишь ветер надо мной,
моё сознание чести,
что не раб и Бог Живой.