Настанет полынный август,
и я уже точно гавкнусь
от насморка – не от реакции на мосту.
Очнусь – ни тебе Шулявки,
ни старой кусючей шавки.
Там яблони – сорт Мартыновка – все в цвету.
Шестое – не день рожденья,
как было при Божьей тени.
Обычные сутки без громкого ярлыка.
Мордашкой я узнаваем,
но еду, блин, не трамваем!
И вдоль магистрали по-детски журчит река.
Минувшего просто нету.
Дорога без турникетов,
по оба кювета – воскресшая резеда,
и сзади чуть слышен шёпот:
– Когда будешь саван штопать?
– Отстань… Я с две тыщи восьмого не приседал.
Две зыбких туманных маски –
прокрустовы шпиц и хаски –
считали меня в тот январь подштурвальным псом…
Ротация вышла точной –
как будто залил бетонщик
глазницы им по четвёртый ушной кессон.
Не столь торжество, сколь лёгкость.
Болельщики на галёрках
без ложного пафоса радостно гомонят.
Хоть я их почти не слышу,
восторг попадает в нишу
трёх герцев – от комсомольцев до дельфинят.
Потешно, коль глянет кто-то
из ямы или болота.
Пускать из трубы асператусов стеллажи –
мой фирменный способ стёба.
А вы там следите, чтобы
орёл своё небо действительно заслужил.