Я рождён наизнанку и внутренней отдан борьбе
Через сердце моё пролегла отчуждения зона.
Всё, что мог: всю дорогу – сутулить в нетрезвой гульбе
И осанку, и душу, и строки дурного фасона.
Без вина и наркотиков лучше. Но если б любить
Настоящую Ангел-Принцессу, что верить способна,
Соткалась бы из сказочной правды прочнейшая нить,
Вечной связью сердца единящая силой беззлобной.
Но не видел ни Чёрного моря, ни белых ночей,
И дороги мои оставались восьмёрками краха.
Обсуждая ничто да ни с кем, как не свой – так ничей,
Видел будущий день свой горою из мокрого праха.
Этот город вечерний, что в чёрное с синим одет,
Говорил мне во сне, мол, искать бы нам поиск иного,
И в ответ на приветы от старых вот этих штиблет
Сочинять самого же себя, начиная всё снова
Поутру вспоминаю я Таниных танцев огонь
Закипает вся добрая злость неприятия горя.
Устремляется к вёснам есенинский розовый конь,
И гогочет про белые ночи, про Чёрное море.
Понимающе смотрит в глаза мне мой внутренний кот,
Речь заводит о детстве – где все мы побед мушкетёры.
Может, впрямь приближается к жизни рождения год,
И себя догоню я дорогой в другие повторы.