Старый фрак и потертый портвейна стакан,
Остаток сигары в зубах
Прокурена улыбка как желтый билет девушки с трамвайных ступенек спускающейся вниз, с подножки, ставя ножку в туфельке хрустального звона разбитый бокал
Ты не спеши, не торопись.
Всё и всего понемножку …
или множку,
понарошку,
многоножку,
человеческую ли?
Природу при родах и смерти познать, ощутить, перелить через край и впитать, как кровь, как краску, как вино вылитого пьяной девушкой на рубашку…
Слышишь, бьются крылья воронья?
Матового, черного, каркающего по-французски, по-еврейски, по нашенскому
Это Революция грядет!
Пожар!
Наших ног в стоптанных до мозолей кровавых сапогах
Митингами, протестами, маршами с флагами, со знаменами, с плакатами, голодовкой по голоду, зелену-молоду, временем неуступчивым, выбить искру молотом.
Бей, пей, лей, лай, кусайся, огрызайся, спуска не давай, никому, никогда, ни за что, кричи, вопи, ори во всю глотку, хором матом, в баллоне слезоточивого газа, под душем из брандспойтовых от общественной мысли противозачатов, резиновых дубинок ласок - это животрепещущее «Гуд бай!»
Континентов чужих дорога, льется волной океан, безбрежная даль просторов, родины память и с хлебом до краев водки одиночный налитый стакан
Подводная лодка, не та желтая, британская, девочек без трусиков перед сценой плакальщиц, а та холодная, угрюмая, нашенская, многострадальная, августовская, под северным ветром, певцом из Дома Творчества воспетая, гражданами в равнодушие одетая, забытая, покоится, спит, то её синдром, масс волнений и гонений хлыстом накал
С неё то всё и началось…
Как и полуостров, который НЕ НАШ!