Татьяна Геркуз (Кузьмина)
С П Е Р М А Т О З А В Р Ы
(Роман в письмах)
Письмо 3-е (Письмо сумасшедшего)
«Если Магомет не идет к Горе,
То Гора движется на Магомета».
(Забытая восточная мудрость)
«А РОЖНА НЕ НАДО?»
Главврачу П-ского психоневрологического
диспансера тов. ОЛИГОХРЕНОВУ У. О.
от кандидата физико-сторожевых наук
СНС НИИбумбумпроекта КОПЕЙНИКОВА В. Н.
Уважаемый Уильям Онуфриевич!
Зная Вас как блестящего специалиста в области психиатрии, обращаюсь к Вам с большой конфиденциальной просьбой. Заранее прошу прощения за некоторую, быть может, сумбурность изложения, но я никогда ранее не сталкивался с подобными проблемами.
Речь пойдет об одном психически ущербном человеке, а именно: о моей бывшей знакомой Татьяне Платоновне Кузюкиной. Мне кажется, она сошла с ума. Просто иного объяснения ее поступкам я не нахожу. Она (пока что!) не бросается на людей и не кусается, но лучше бы она это делала, тогда бы ее проще было изолировать от общества. У нее явное помешательство в мозгах с каким-то графоманским уклоном. Это выражается в том, что она заваливает меня письменными испражнениями своего больного ума. Причем, все это выдержано в такой извращенно-сексуальной форме, что дыбом волосы встают. Я, конечно, не сексопатолог, но, думаю, ей нужен не мужчина как физиологический объект, а некая мужская мишень, в которую бы она втыкала свои дьявольски изощренные копья. Не знаю, может, она таким образом и впрямь снимает стресс, наслаждаясь воплями невинных жертв. Но мне от этого не легче! Дело усугубляется еще тем, что ее маниакальный психоз распространяется и на близких мне людей. Она подбрасывает свою шизопорнографическую галиматью ко мне на работу, моим друзьям и родственникам. Ну, ладно, моя бабуля… она давно слепа и глуха, и ей, как говорится, до поминальной свечки, что думают окружающие о ее внуке. Но все-таки прочие – в здравом уме и могут составить обо мне соответствующее мнение…
Я, конечно, пробовал объясниться с Кузюкиной, взывал к ее отсутствующей совести, но увы. Ее, точнее не выразишься, сатанинский дар с годами еще более обострился и может привести к непредсказуемым последствиям.
Чтобы не быть голословным, я прилагаю к своему письму в качестве вещественного доказательства ее сюсюкнутые произведения: «Слюнявчик» и «Розовый футлярчик». При этом хочу их немного прокомментировать, иначе Вы просто не поймете, о чем и о ком там идет речь.
Будучи в состоянии бреда, она сдвинулась по фазе на столетие вниз и пишет от имени некой Марии Утюговой (псевдонимчик вполне в ее духе). Не отличая бреда от яви, меня она упорно именует каким-то Вольдемаром Кофейниковым, Котобейниковым, Козельниковым и пр. При этом ее разнузданная фантазия награждает меня, то есть этого типа, столь мерзкими пороками, которыми в комплексе не обладает, наверное, ни один Ваш самый тяжелый пациент.
Беру на себя смелость утверждать, что человек я вполне здравомыслящий, дурной наследственностью не отягощен. С моим, если так можно выразиться, литературным образом никакого сходства не имею. Не считая прадеда по отцовской линии, пропавшего без вести в конце прошлого века, все мои родственники вели добропорядочный образ жизни, и я унаследовал от них трезвую голову и ответственность за свои поступки.
А вот что касается гражданки Кузюкиной, то в ее генеалогическом древе есть ветки с вывихом. С ее слов: то ли у нее дед прадеда убил, то ли наоборот, но что-то было… какая-то кровная месть была… Может, это и впрямь на ней отразилось как проклятие, не берусь утверждать. Впрочем, я во всю эту чепуху, типа кармы, не верю и считаю, что человек сам творец своего доброго или дурного имени.
Со своей стороны могу заверить, что никаких неблаговидных поступков, по отношению к вышеупомянутой гражданке, я не совершал, хотя… некоторые факты, как говорится, имели место… но, разумеется, не в таком дьявольски-искаженном виде, как это ею преподносится.
Пожалуй, начну с того, что знакомы мы с нею давно, еще по литкружку, где она уже тогда снискала репутацию бездарной и склочной поэтессы. Ну, где-то что-то там писала и читала с дешевой аффектацией, размахивая руками и вращая глазами. Ей, помнится, даже хлопали… как паяцу на подмостках. А она принимала это на счет своих литературных способностей. Впрочем, такова вообще женская логика – выдавать желаемое за действительное.
Время шло. Я, естественно, вырос из этого «лягушатника», обрел иной, более соответствующий моему уровню круг знакомых. А Кузюкина продолжала вариться в том же «болоте». Там она еще какое-то время срывала грошовые аплодисменты в обществе ей подобных виршебрюхов. Должен Вам заметить, хотя Вы, конечно, это и без меня знаете: стихосложение, если не иметь в виду Поэтов Милостью Божьей, – это характерный признак людей с ущербной психикой. Ну, там, физические и душевные травмы, осложнение при родах, дебит свинки и пр.
В бытность мою, к нам в литкружок захаживал один такой пиит. Он писал рулонные оды гекзаметром и амфибрахием. Причем, поэтом он себя осознал на койке в нейрохирургическом отделении, когда пришел в сознание. А до этого знаменательного события он был простым работягой, стропальщиком на стройке. И ему там на голову панель упала. Вы представляете, что может остаться от человека, если на него свалится панель жилой коробки? А этот не только выжил, но и забормотал в рифму. Так вот он, и подобные ему, и составляли основной контингент идолопоклонников мадам Кузюкиной.
Она там, как сельдь в молочае, вертелась среди своих обожателей. Но, как писал ее кумир, этот окололитературный пошляк А. Иванов: «Года к нам, женщинам, суровы, недалеко и до зимы…». Посыпал предательский снежок и на букли нашей поэтессы. Однако резвости в ней не убавилось, а желание морочить людям головы еще более возросло. Но счет был уже не в ее пользу, и все реже слышались жидкие хлопки в адрес дрябломордой напомаженной шутихи.
И тогда, не находя полового удовлетворения своим амбициям, она бросила литкружок и взялась преследовать избранных его мужиков, третируя их души виршами вульгарного содержания.
Одному такому несчастному, и без того страдающему глубокой депрессией, она послала около 70 писем в стихах, воображая себя полуночной Шахерезадой. Причем таскалась к его почтовому ящику лично, под покровом тьмы, чтобы за локоток не поймали… Сначала бедняга даже выздоровел от удивления и почувствовал острый вкус к жизни, преподнесшей ему такой сюрприз. Но вскоре понял, какая крыша на него едет, и ликвидировал почтовый ящик, а затем вынужден был спасаться в нервном отделении обкомовской психиатрички. Когда эта горгона и там его достала с умильной рожей соболезнования, он сбежал в халате и казенных тапочках в другой город, бросив работу и квартиру. А был не каким-нибудь простым психом, а редактором местной многотиражки. Сами знаете, какой это тертый народ. Но и такой дал деру.
Еще одного великомученика (это только те, которых я знаю!) она настолько затравила письмами и звонками с предложением поцеловать его в задние уста (!)… тут я должен пояснить, что человек сей был рафинированным интеллигентом дворянских белобородых кровей… так вот, она настолько шокировала его утонченную душу, что он плюнул на свои донкихотские принципы, взял для страховки разъяренную супругу и ворвался к ней в квартиру. И там они очень красноречиво выразили свое отношение к ее таланту. После этой литературной разборки, сметя в кучу зубы и волосы, она решила сублимировать свою разрушительную энергию в деторождение. Может, оно и было бы разумным выходом для любой мало-мальски нормальной бабы. Ибо еще земский врач Антон Чехов утверждал: «У женщин э т о обычно проходит с первыми родами». Увы, дореволюционный классик не предполагал такой тяжелый случай: она родила ТРЕХ СЫНОВЕЙ! И в результате, как Вы убедились, окончательно сошла с ума.
Насчет этих мальчишечек я бы хотел остановиться особо. Дело в том, что я, кхм… некоторым образом причастен к рождению одного из них (с точки зрения Кузюкиной, разумеется!), о чем не перестану сожалеть до конца моей жизни! Да, все мы на своем веку совершаем кучу ошибок, но бывают просто фатальные…
Ах, если бы можно было зачеркнуть тот отрезок жизни, где ты напорол несусветную чушь! Зачеркнуть и вырвать, как черный лист из альбома! Ну, почему наши годами носимые под сердцем, выстраданные строки не имеют права на существование и, едва родившись, съеживаются под градом оскорбительных насмешек и пародий, а потом пылятся униженные и безгласные в темном склепе письменного стола… Строки, ради которых ты и пришел в этот мир! И в то же время, твое хвостоголовое семя – результат примитивной физиологической пятиминутки, по ошибке излитое в нетуда, в чужеродный химический организм, – вдруг приобретает какой-то глубинный, прямо-таки божественный смысл, напыживается и раздувается до величины созревшего плода, а потом падает в угодливо подставленные руки акушерок и начинает с ходу качать свои права, требуя, чтобы его признали как самостоятельную величину или даже как твое альтер эго.
Ну, уж дудки! Мои дети – это мои стихи. А больше у меня нет и быть не может никого!
Но, извините, я отвлекся. Так вот, эта самая Кузюкина, такой у меня с ней вышел мозговой прокол… А ведь производила впечатление, ну, если не совсем нормальной, то бабы с легкой придурью, с этаким веселым прибабахом. Он даже шел ей, то есть выделял из общей толпы ее заурядную, конопатую кругломордость. И все ее гипертрофированные духовно-половые страдания, которые она разудало рифмовала, воспринимались как ржачка над собой. И я тоже, как дурак, смеялся. Досмеялся…
Нет, Вы знаете, я как-то так воспитан, что привык доверять женщинам. Это я уже позднее допер, что женщины хотят сказать одно, нет, другое. Желания их таковы – обратны. А в тот роковой солнечный день бабьего лета, когда мы с ней столкнулись в парке, не хотелось думать о плохом. Даже не верилось, что теплый, ласковый ветерок с позолотой листьев – это актерский камуфляж природы, и что за легкими пушистыми облачками притаился коварный циклон с ураганным ветром и градом с куриное яйцо… А мы сидели в парке на скамеечке, и кузюкинская головка с пышной химической завивкой уже почти лежала на моем плече, а ее воркующий голосок… вот ведь сволочь, когда надо – и голубкой прикинется!.. а ее трогательный голосок вещал мне на уши замысловатую лапшу ее любовных неудач…
Мне бы уже тогда сообразить, что весь этот шизофренический шарм нуждается в незамедлительном стационаре, а я только подогрел его своим сочувствием. Впрочем, как бы Вы отнеслись к такому ее выверту, как желание иметь т р е т ь е г о ребенка?! К моменту нашей встречи у нее уже пищало двое пацанят. Одного-то, при нашей нищете философии, вырастить – проблема. А ей трёх загорелось. Уж этот мне российский размах! Тут бы и папа Карло сел в галошу, а ей всё нипочем.
Но даже в столь простом физиологическом вопросе у нее всё через одно русское место делается. Ну, допустим, нужен женщине ребенок – так роди! От друга-подруга, соседа по лестничной клетке… А она что надумала? Сочинила стишки с таким примерно текстом: «Хочу ребенка заиметь от настоящего мужчины!». Размножила этот пламенный призыв толстой пачкой листовок и давай подбрасывать всем бельмондастым суперменам в местах общественного пользования. Даже на выходе из уличного сортира, с обратным адресом и временем для постели. Через месяц-другой такого массового оповещения около сотни мужиков нашего миллионного города на уши встало от смеха. И что самое интересное: никто почему-то не осознал себя «настоящим мужчиной» и не загорелся желанием сляпать ей гениального ребенка. А ей именно такого хотелось.
Тогда она стала делать к своим стихам приписочку о компенсации за отлитое семя в сумме 50 рублей. И опять не нашлось энтузиастов на такое щедрое предложение. Ну, ни одного! Прямо, даже удивительно, при нашей бедности-то!
И вот в эту пору ее окончательного фиаско с грандиозными замыслами она пересекла мой путь, как черная кошка… А я ее погладил по шерстке, и она замурлыкала на моем плече. Вот тогда я и произнес историческую фразу, которая войдет во все учебники по психиатрии: «Роди от меня – деньги сэкономишь!». А дальнейшее было делом техники…
Кстати, о технике. Все ее извращенные измышления насчет розовых футлярчиков – чушь собачья. Да-да-да! Совокупление наше происходило, так сказать, живьем-с и с использованием моих мужских функций на полную мощность. Да и она озвучивала процесс, не жалея связок. Даже собаки за окном залаяли… Пусть при встрече со мной она плюнет мне в лицо, если она не получила полное удовлетворение. Уж в чем-чем, а в этом вопросе я проявляю к женщинам максимум внимания. А далее – судя по обстоятельствам…
Конечно, если быть до конца объективным, я применил однажды в деле то, что называют «розовым футлярчиком» (кстати, совершенно идиотское название!), но это было вовсе не с ней, а с другой женщиной, в другом месте, в другое время, и вообще, как она могла об этом знать? Оно и видно, что не знала: футлярчик-то был не розового, а голубого цвета и брошен не в придорожную канаву, а заботливо опущен в сумочку моей коллеги по работе Зинаиды Павловны. Вдруг да ее мужу как-нибудь пригодится. Вещь-то почти новая, только раз надеванная…
Так что сами видите, отсутствием здравого смысла я отнюдь не страдаю, чего не скажешь о нашей «писательнице». Единственное, подчеркиваю, единственное, что приведено почти дословно в ее «романах», это мой ответ на ее ультиматум – засвидетельствовать свое отцовство в отношении вопящего плода ее вожделенной мечты.
Осчастливила, нечего сказать!
Я сделал так, как на моем месте поступил бы любой здравомыслящий мужчина. Я отписал ей четко и ясно всё, что о ней думаю, и каких милостей она вправе ожидать за свой подлый поступок. Да, возможно, я обошелся с ней довольно жестко. Но она сама подвела меня к барьеру, за которым кончается диалог Мужчины и Женщины и начинается схватка противников, борьба двух идеологий, двух миров, наконец. И один из них вознамерился поработить другой, выбрав самое коварное, самое уязвимое орудие – жизнь ребенка. Как шпагу наголо, приставила она к моему сердцу лысую, скособоченную головку своего детеныша. Господи, каких душевных мук стоило мне отразить их атаку и уйти в глухую защиту!
Я думаю, я смею думать, что Вы меня по-мужски, без всех этих слюнявых женских сантиментов, поймете. Ну, что мне оставалось делать? Явиться-не запылиться: «Здрасьте, я ваш папа!»? И заради кого? Заради чего? Этого малыша я в глаза не видел, – какие чувства я могу к нему испытывать? То есть я, конечно же, ему искренне сочувствую за такую никудышную, ненормальную мать. Предполагаю даже, что быть ему в скором времени сиротой и укрываться со своими братишками казенным одеялом все детские годы… Бабка их уже на ладан дышит, а мать, я надеюсь (с Вашей помощью!) отправить в уготованный для нее пожизненный диспансер.
Мда… весьма печальная, конечно, судьба. Я вообще убежденный противник женской эмансипации, всяких этих взбрыков женского самосознания. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Место женщины – на кухне у плиты и в ногах у мужа, после ее рабочего дня, естественно. Тогда любая из них, даже самая квазиморда, будет любима и желанна. И все дети ее будут иметь заботливых отцов.
Взять ту же Кузюкину. Внешностью ее бог не обидел, очень даже аппетитная такая пышечка. И в этом смысле – весьма туда… Но за каким чертом был дан ей этот сумасбродный дар? Не захотела вовремя подавить вязанием носков – и результат: он, словно червь, источил «румяное яблоко» насквозь.
Вы знаете, где-то с год назад она лежала в больнице. Что-то там с ее варикозом было связано. Ножки-то у нее дай боже! Комаров такими ляжками давить! И вот она слегла, что-то у нее там распухло. Может, ей даже операцию хотели сделать, ногу оттяпать, или что-то в этом роде… Всё это я узнал из ее письма. Я даже удивился, получив его. Она ли, думаю, вообще его писала? Такое, знаете, умиротворенное, кроткое письмецо: лежу, мол, я, Володечка, на больничной коечке, переношу ужасные страдания, но на судьбу не ропщу, ибо сама такую заслужила через дурное поведение, не исключена даже скорая моя смерть, а потому спешу покаяться во всех своих грехах и заслужить прощение у всех мной обиженных, и более всего – у тебя: знаю, сколько ты из-за меня выстрадал, прости хоть перед смертью…
Но я же не варвар какой! Я с чистым сердцем простил все ее злодеяния, пожелал ей мысленно обрести покой на небесах. Даже как-то легче дышать стало при мысли, что бог наконец-то прибрал ее мятущуюся душу.
Я, правда, не был у нее ни в больнице, ни дома, но почему-то пребывал в светлой уверенности, что она уже пьет чай с архангелами на небесах… Год прошел, всё уже забываться стало, как дурной сон. И вдруг – на тебе! Ожила, кошечка! Не иначе как сам черт поспешествовал ее выздоровлению. Вот уж точно: креста нет на этой бабе – даже бог отказался принять свой брак на переплавку.
И что Вы думаете? Едва залатав свои бугристые ступалища, взялась она за те же цирковые номера. Нимало не смущаясь тем, что я давно уже порядочный семьянин, посылает она мне на домашний адрес фотографию своего отпрыска – такую белобрысенькую, сопливую рожицу со ртом до ушей. Смотри, мол, ирод, от какого сокровища отрекаешься! Ну, прямо, коронный номер! И ждет, что я сейчас же в ее сторону ответный гоп-ля-ля сделаю. С петушком в кармане.
Вы знаете, я смеялся. Я долго-долго смеялся. Даже кишечник ослаб от хохота, и произошла непроизвольная очистка организма. Таким прозаическим образом всё мое естество ответило на ее плоскую, как фанера, бабью логику. А когда я отсмеялся, то сжег фотографию. Да-да, чиркнул спичкой и поджег. Я просто не был уверен, что члены моей семьи захотят смеяться со мной вместе.
Представляю, как это звучит кощунственно, но никаких мерихлюндий при сем акте сжигания я не испытал. Правда, каюсь, в тот момент, когда начала скручиваться от жары фотография, мне вдруг показалось, что изображение ожило и таращится на меня сквозь огонь выпученными глазенками. Но это просто запузырилась эмульсия фотобумаги. Так что никакой мистики-казуистики. Более того, когда я смёл пепел в урну, то ощутил такую легкость, будто вылетела вон душа. О, это пьянящее чувство свободы от всяческих предрассудков!
Нет-нет, не подумайте, что я какой-нибудь вандал. У меня действительно есть приемный сын. И я люблю его как родного. Вернее сказать, я не делаю никакого различия между своими и чужими детьми. Со временем он оценит всю жертвенность моего поступка, когда я из двух зол выбрал большее, то есть то, что старше по возрасту. Мда…
Я ведь отлично понимаю, отчего взбесилась Кузюкина. От зависти и досады. Как это так: тот самый задрипанный Вовка Копейников, которого она без устали обсирала в своих пародиях, а если и жалела, то как бездомного пса, выпнутого под хвост первой женой, тот самый Кутейников, который должен был ей за борщ со смальцем всю жизнь руки лизать, – вдруг плюнул в кормушку да и женился! Он любит и любим!! Вот этого номера она не в силах была вынести – и поехала, загрохотала по ушам ее «черепица», чему мы видим наглядные доказательства.
И, не в силах осознать диалектику любви, свободной от издевательства и надругательства, она сварила вкрутую свои куриные мозги, извела гору бумаги на шелуху бабьих мыслей, а результату – пшик!
Ну, давайте, для примеру, хоть я и не ставлю своей целью рецензирование ее галиматьи, поговорим о «творчестве» Кузюкиной с позиции литературоведения. В конце концов, даже среди психов бывают по-настоящему талантливые люди: взять, скажем, Достоевского, Гаршина, Гоголя, этого придурка Ерофеева… Но Кузюкину с ними не то что равнять, а хотя бы приподнять – всё равно что свиное рыло в картинной галерее выставить. Вся ее писанина аб-со-лют-но не литературна, не печатна и вульгарна до безобразия! А нагнетание всех этих визгливых старческо-младенческих страстей такой мыльной оперы, что хоть носки стирай в ее пене.
Ну, посудите сами: какой дурак станет на осине или, там, на дубе вешаться из-за того, что у него где-то сынок, пальцем деланный, на стороне мотается? Да хоть их дюжина будь… все мы в свое время славно погуляли, на то и мужики! Если это ясно, как дважды два – двенадцать, стоит ли огород городить из-за тридцати сребреников? Ишь ты мне – библейские аллегории! Так Иуда Христа предал, а я кого?! Могла бы и не рожать, в конце концов! Тоже мне – дева Мария Утюгова! А коли родила – знала, на что шла. Эта всегдашняя женская тактика – сваливать свои проблемы на первого попавшегося, да еще с таким апломбом, будто вот он, ату его! – виновник всех ее несчастий! Просто бесит такая самоуверенность!
И вот эти три занюханные десятки у нее через весь рассказец, так сказать, красной нитью просвечивают. Смотрите-ка, долг она отдала! Будто забыла, что я ей задарма ребенка сделал. Внял, так сказать, крику женского лона. Истратил на его заполнение драгоценный секрет мужского организма. И вот, что я получил вместо благодарности! Антихудожественный образ в больничной карте русской литературы.
Или взять ее второй рассказ. Ну, тот вообше – вне комментарий. Пособие для сексуальных маньяков. Да еще с элементами ненаучной фантастики. Все эти голубые тарелочки с гуманоидами вместо тефтелей – ну, такой примитив, такая оскомина! Если уж некуда было деть ей своего шизоида, ну, послала бы его на… на русско-турецкую войну, что ли… всё правдоподобнее, коли уж речь идет с конца XIX века.
Я ведь отлично понимаю все ее эзоповы выкрутасы. Чай, не лыком шит в литературе. Весь этот высосанный из пальца сексуальный монстр Кофейников – прямой булыжник в мой огород. Смотрите, мол, какое я чудовище. Не просто там отец-подлец-оторви-ему-конец! О, здесь такая палитра зловонных красок разлита, такой нужник разворочен, такой портрет намалеван!.. Конечно, столь «жуткое преступление», как переспать с ней ночь и откланяться, не мог совершить обычный мужик, а лишь такое невероятное исчадие ада!
Но фокус-то не сработал. Я такой же, как все. Да-да-да! Простой совковый инженер. Не лучше и не хуже других. И заботы у меня те же, что у всех: семью худо-бедно одеть-накормить, да еще чтоб на сигареты хватил и бутыляшку на уик-энд. А коли мне еще о всех детях со стороны думать (может, у меня их – косой десяток!), так мы сами по миру пойдем. Се-ля-ви такая! И никакие тут тещины брильянты (мечта идиота!) проблемы не решат. Никакой кузюкинской фантазии не хватит разгрести то говно, в котором все мы барахтаемся. Без надежды когда-нибудь из него выкарабкаться…
Поэтому я Вас об одном прошу: пусть она оставит меня в покое! Ну, надоело же, в самом деле! Ели уж невозможно поместить ее в стационар, проведите с ней амбулаторное лечение. Напихайте ее анаболиками или внушите ей, как психотерапевт, что никакой трагедии в ее положении нет. Ну, подумаешь, одиночка она с тремя детьми! Да пусть она вокруг оглянется: кругом – тысячи, сотни тысяч ее подруг по несчастью! И ребятни этой, оторвы безотцовской, – как тараканов, кишмя. И что, всё это «негодяй Вовка» сделал? Да бог нас такими создал! Человек один приходит в этот мир и один уходит. Мы одиноки, как звезды во Вселенной. И если кто-то с кем-то сцепляется, то это ненадолго. И если кто-то кого-то родит – это тоже его собственные проблемы… А она со своим типично кузюкинским размахом хотела бы, ничтоже сумняшеся, суповой ложкой перевернуть мироздание, смешать в кучу звезды со звезденятами, вернуть мир к первоначальному хаосу…
Да и вообще, об чем речь-то? О каком таком Космосе? Проблемы-то житейские. Ну, канючит ее слюнявчик папу. Поканючит и перестанет. Построже надо быть с этими бестиями. Но не драть, конечно. Я вообще убежденный противник избиения младенцев. А просто, каков вопрос – таков ответ: «Папу надо? А рожна не надо? Титю хочется? А луну с неба не хочется? Вот и прыгай, авось дотянешься».
На этом я считаю свое письмо исчерпанным.
С уважением, В. Н. Копейников
МИНЗДРАВ РСФСР
Региональное психопатологическое ведомство Российской Федерации
П-ский психоневрологический диспансер
П-ская область, пос. Мыльная Гора
Кандидату физико-сторожевых наук
СНС НИИбумбумпроекта
тов. Копейникову В. Н.
Уважаемый тов. Копейников!
В ответ на Ваше письмо б/н от 31.XI-с.г. с просьбой изолировать от общества путем диспансеризации гр. Кузюкину Татьяну Платоновну, сообщаю Вам: в этом нет никакой необходимости. Вы напрасно волнуетесь, гр. Кузюкина практически здорова. Я, конечно, не могу гарантировать это стопроцентно, для этого нужно увидеться с ней лично. Был бы Вам весьма признателен, если бы Вы передали ей мою просьбу.
Судя по ее рассказикам… ха-ха-ха!.. эта дама обладает могучим чувством юмора, а такие люди обычно редко сходят с ума. Других они, правда, могут свести, в этом я с Вами абсолютно согласен.
Во избежание дальнейших провокаций с Вашим здоровьем, я бы Вам посоветовал как врач следующее: коли у Вашей писательницы идет столь бурная сублимация половой энергии в творческую, нужно спустить ее… ха-ха-ха!.. в прежнее русло. Не мне Вас учить, как это делается.
Поверьте, все Ваши проблемы легко разрешимы. У Вас же есть прекрасный способ для примирения: идите в гости к Вашей даме сердца. Уверяю Вас, что никаких конфликтов не последует. Всё, что Ваша романистка копила против Вас, поглотила бумага. И даже если она Вам на уши ведро с помоями наденет, считайте, что это и есть кульминация ее творчества. На большее она уже не будет способна, кроме облегченных рыданий. Ну что, я женщин не знаю? На себе испытал…
И перестаньте Вы комплексовать философскими выкладками! Будьте мужчиной, черт Вас подери! Надо ей, чтобы Вы признали ребенка, сделайте вид, что признали. Покажите ему «козу рогатую» или «козла будатого». Пусть он поймет, что Вы – его папа. Женщин, как и детей, очень легко провести, если они этого жаждут. Да и потом, в ребенке ли дело? Насколько я понял как врач-сексопатолог, ей от Вас нужны не алименты, а регулярный коитус темперамус, ликвидирующий мастурбамус. Поэтому предлагаю Вам, не теряя времени, взять отпуск на недельку и махнуть с Вашей неистовой Кузюкиной на Комарские острова со стоянкой где-нибудь в устье реки ***нто-Всунте. И там, под развесистыми клюквами, я Вам настоятельно рекомендую трахаться, трахаться и еще раз трахаться… Ха-ха-ха-ха-ха!
Главврач П-ского психодипансера У. О. ОЛИГОХРЕНОВ
Р. С. По возвращении из отпуска я Вам советую незамедлительно показаться мне по вопросу Вашей возможной диспансеризации.
<Набор, корректирование и редактирование текста Хлызовой Любови Алексеевны. Апрель, 2019>