рассветные часы вползают в спящий город,
моторами машин уже урчат дворы,
подстелет новый день соломы прелый ворох,
под головы бродяг, с осколками мечты.
вот кто то сделал шаг,захлопывая двери,
опорами трещат сгоревшие мосты,
и стянется вокруг худой и слабой шеи,
шершавая петля душевной пустоты.
кого то ждет вокзал в коммуне остановка,
чекушка на дисерт до гробовой доски,
кому то терминал и Пальма-де-Майорка,
под устрицы бокал прохладного шабли.
один живет мечтой чтоб не было богатых,
и классовым огнем горит с похмелья глаз,
его рука как сталь-давить врагов проклятых,
мечтая пересесть с плацкарта в бизнес-класс.
не слышный крик души, с утра залив отверткой,
чтобы не напрягать размякшие мозги,
и лишь когда прижмет, молясь скороговоркой,
пытаются раздать небесные долги.
бок о бок блеск дворцов, гниенье коммуналок,
очередя больниц и биржи трудовой,
балы для светских львиц династии кухарок,
и нищие князья после станка домой.
неоновый салют Московского гламура,
палит из всех стволов Садового кольца,
и Пушкина-творца печальная скульптура,
добита парой строк рекламного щита.
презумпция вины давно уже отпетых,
улыбки палачей не искажают сны,
но множатся кресты на совести распятых,
и обнимают лбы терновые венцы.
литавровый удар нестройного оркестра,
окончен первый акт симфонии судьбы,
буфет уже открыт пустеют в зале кресла,
но струны в унисон с тоской больной души.
уходит пустота стихающим набатом,
давай с тобой еще немного посидим,
смотри как вечер с днем прощается закатом,
ванильный привкус сна вдыхая словно дым.