***
Сверкнула молнией в ночи краса ее чела,
и словно солнце вдруг взошло, когда она зашла.
Что каждой ночью до зари, рыдая, жжет себя –
печальным другом стала мне в юдоли бед и зла.
Ей голову сжимает жар, а ноги – медь оков, –
не потому ли от безумств себя не сберегла?
Не говори, что пламя – нить ночей без сна и снов,
своим дрожащим языком мне сказок наплела.
Желая в сердце мотылька добро и свет взрастить,
в него роняет влагу слез и зерна без числа.
Не для того ль, чтоб мотылька пожаром погубить,
ему лукаво подмигнув, огнем свой лик зажгла?
Та луноликая меня, не допустив в шатер, –
бесстыдно дразнит мотылька огнем из-за стекла?
А может быть, спалит костер
ее саму дотла?
Пусть, Навои, светильник твой задует вздохов мгла,
ее свеча твой ветхий дом сияньем залила!