Всё здесь красиво и настороженно чисто.
Мир населяют артисты, миссис и мистеры.
И не отличить, порой, дом от рабочих павильонов.
Они ворочают миллионами,
По наследству передают традиции сценареписания, режиссуры...
Но раз в полвека такоой человек родится!
Гениальный талант ли, талантливый гений?
И никуда не вписаться ему, не влиться... Вся кровь поколений кажется ему ядом.
Близкие рядом, но хочется удавиться.
Он мастер характеров, лиц, перипетий и сюжетных линий! Да таких, что Феллини
готов был глотать бы как мясо сырое побитый голодный пес!
Но все говорят, и достаточно ясно, чтобы принять всерьез - "Ваш сценарий хорош,
но есть недочеты. Как для студента - зачет Вам! Приходите лет через пять или десять."
Вот опять! Бесит! Как же его это бесит!
Да здесь каждое слово весит с лихвой побольше, чем вся их фальшь завернутая в фольгу спецэффектов!
И тут на сцену выходит некто...
Она читала. Взгляд не поверхностный, меткий.
Красива, сильна, но уже устала вкручивать лампочки с табуретки.
Её синих глаз, благодарных за вечер с буквами, было мало для счастья,
но хватило, чтоб муками страсти зажечь сердце гения.
Ему стало плевать на мнения и производные прочие. Стал понимать чего хочет.
Что как бы ни был он крут, социальный спрут до тех пор будет рвать его в клочья,
пока души его творений витают в вершинах облачных.
Он подмигнул, развернулся молча, и в солнечный вышел мир.