Таганский триптих

 
Вальс-бостон

Цветёт жасмин.
Шёл ночью легкий дождь.
Умытый город свеж и чуть вальяжен,
нетороплив и, кажется, что даже
на город детства моего похож.

Вот – старый парк и, слава Богу, он
не стал гнездом для чванных нуворишей,
и двухэтажек старенькие крыши
вам могут рассказать про вальс-бостон,

безумно популярный в те года,
когда отец в бостоновых же брюках
шёл с мамой танцевать...
Гордясь друг другом,
они кружили вальс любви тогда.

6 июня, 2008


Дирижёр
(Продолжение стихотворения "Вальс-бостон")

Я слышу музыку дождя, а в сердце – вальса отголоски…
И объяснить себе нельзя, как утром, серым и промозглым,
нашёл «бостоновый» сюжет с душистым запахом жасмина
про жизнь, которой больше нет…

Полвека помнил и доныне
порою грезится Москва пятидесятых – в крепдешине
девчонки, в кепочках братва, «Победы» на пушистых шинах,
военный духовой оркестр, дразнящий ноздри запах «Шипра»,
и дирижёр – такой Маэстро с нотами. Из чёрной фибры
он доставал их не спеша одной рукой, вторую где-то
он потерял, когда бежал, подняв бойцов под пистолетом
на штурм высотки «Три.Ноль.Шесть».
Консерваторец,
сын ГУЛАГ’а,
красавец,
гибкий, словно жесть,
с одной медалью «За отвагу».

И танцверанда меж домов в тенистом парке на Таганке
уже не помнила бойцов, отдавших жизнь за их гулянки…

А он – всё помнил.
Вальс-бостон он дирижировал рукою.
Немного был нетрезвым он,
но духовой - играл с душою.

5 июля, 2008


Таганская шпана

Как можно, не старея, постареть?
Возможно ль это? - Мучился вопросом
я в детстве, наблюдая за некрозом
в умах ребят с прилипшей папиросой,
которые равняли жизнь и смерть…

Я позже понял: это всё – война,
забравшая отцов и старших братьев,
и власти пасть, что как бездушный кратер,
перемолов, выплёвывала рати
своих сынов, использовав сполна.

Какая радость быть могла в глазах
шпаны, что чудом выжила в бараках (?)
и каждый день в кровавых страшных драках
доказывала право (в автозаках
с конвойными) подпитывать ГУЛАГ.

Они постарше на немного лет.
Не думаю, что вдруг кого-то встречу…
Им детство отказало в нежной встрече,
их путь другими вехами отмечен
в края и веси, где смешон билет.

На месте голубятни голубой
давно построен дом многоэтажный,
но знаю: даже с крыши этой башни
увидеть не дано позавчерашний
наш двор, где мы мечтали стать шпаной.

Пронзительный минор зудит в душе.
Звучит суровым приговором цифра.
А свыше послана рискованная рифма –
она меж нами что-то вроде шифра,
записанного мной в карандаше.

29 ноября, 2010