Душа, продрогшая насквозь,
С надеждою рассвет ждала,
Бродила где-то с телом врозь,
И даже мужу не дала.
Мужское не познав тепло,
Отбросив гениев и сучья,
С натугой села на сверло,
Завыв во тьме тоскою сучьей.
Весь этот мир пустыней стал.
И лишь замёрзший аксакал,
Надравшись в дупель, рвётся в небо.
Свалился в дебри пьедестал,
Что удобрил помойку хлебом,
И всех читателей достал.