Ты болеешь Ван Гогом, кисти повсюду,
я единственный зритель – поэтому нужен,
когда вечерами приходишь с этюдов,
твой голос ветрами простужен.
Мы сами готовим себе некрологи,
женщины часто играют в девочки,
иногда подсолнухи пишут боги,
остальные – от подсолнухов семечки.
Видеть иначе – грех. Кто без греха?
Но редко судьба взрывается порохом,
потому вокруг шелуха
от настоящих подсолнухов.
Таких, что лицом к журавлиному клину,
кто надоумил меня, деревенщину,
увидеть лучшую в мире картину,
как девочка выросла и превратилась в женщину.
Где-то в себе себя не узнавшую,
пьющую жизнь с детской опаской,
к вечеру только немного уставшую,
словно закат рисовавшая краска.
В осень уйдёт и заблудится лето,
спрячется тихо в опавшие листья.
Мы сами допишем свои портреты,
опуская в память времени кисти.