Родители

 

Как-то, по прошедствию времени, и уже улеглись волнения и впечатления всего того, что произошло с ними за это лето, уже сентябрь на исходе, а жизнь течет в прежнем ритме. После венчания, Мария вернулась в свой процесс творчества. Ездила в институт, получила свой диплом, с отличием, посмотрели все на него, посмеялись. И что с ним теперь делать?!
- Всё Марийка, можешь идти трудоустраиваться к Зимину. - Смеялся Пётр. – Он же сказал, по знакомству возьмёт тебя.
- Да, ни за что, - скривила губки Мария, - нет, я останусь в своём селе, буду, как и раньше заниматься тем, чем и занималась. Тем более меня оформили официально в доме культуры, зачем мне, где-то ещё трудиться, да ещё заниматься тем, что не нравиться.
- А для чего училась в том вузе? - Спросил Ивар, улыбаясь.
Мария удивлённо посмотрела на него
- Хм, надо же диплом получить, вот и училась, какая разница где. А подтверждённые дипломом мои знания ещё пригодятся, - улыбнулась Мария.
- Вот теперь положишь в шкатулочку и будешь любоваться им временами, смеялся Пётр - вспоминать студенческую жизнь.
- Да положу, но вначале отнесу, директрисе, записать ей надо, а потом и не вспомню о нём. – смеясь, ответила Мария. Положила диплом на стол, сказала, - Мамулечка, убери пока, к папе в кабинет, потом ксерокопию сделаю для директрисы. И взяв Петра за руку сказав.
- Петя идём со мной. – И пошли с Петром в сад, о чём-то разговаривая. Ивар лишь услышал, как Пётр спросил, ты, когда собираешься объявить всем о своей свадьбе? Далее Ивар не слышал, да и зачем ему это, знал, что Пётр сам всё устроит. Знал, что всё село ждёт их свадьбы. И давно заметил, что все сельчане любят Марию, и относятся к ней, как к любимому ребенку. Он поднялся в комнату вышел на балкон и увидел их. Они стояли на полянке, Мария разговаривала с Петром, обнимая его за талию, к ним подбежала Валентинка, схватив их за руки, стала тянуть, кружится, но Марии не хотелось играть в игры Валентинки.
- Что ты, как маленькая? - Сказала, смеясь Мария.
- А я и есть маленькая, - смеялась Валентинка, толкая их обоих.
- Тебя не поймёшь, - засмеялась Мария, - то ты большая, а теперь вновь стала маленькой.
А Пётр схватил их обеих и прижал к себе, приговаривая.
- Ах, вы мои сестрицы, проказницы, - покрутился с ними кругом, а потом повалил их на траву, началась игра кутерьма, как в детстве, часто играли в перевёртыши. Кто кого перевернёт лицом вверх. Девочки были маленькими и Петр, конечно, им всегда поддавался, а сейчас они его даже вдвоём никак не могли перевернуть. Эта кутерьма продолжалась минут десять, девушки старались перевернуть Петра вверх лицом. Пётр смеялся, и не поддавался им, а потом перевернулся и сказал.
- Всё хватит, хватит, победили, победили вы меня, особенно Валентинка. Валентинка победила, всё, всё!
И распластался на траве, раскинув руки, и к нему с обеих сторон прильнули Валентинка и Мария, положив свои головы ему на грудь. Он обнял их обеих, прижимая к себе, и так они лежали, не шевелясь.
Ивар стоя на балконе и сверху смотрел на эту кутерьму, и ему вспомнился солнечный рай, там тоже Пётр любил играть со своими сёстрами и с маленькими, и с взрослыми. Ему, Ивару, всегда нравилась эта семья. Он обожал их, умилялся ими, и здесь тоже, хотя она здесь не полная. Но много знакомых лиц мелькало в селе, которые и не подозревают, наверное, кто они и для чего здесь. Да и здесь, в поместье, находящие гости на постое, вот Леонида рассмотрел. Это же их младший брат Властимир. Интересно, он-то знает кто он? Но он изменился, очень изменился, после первой встречи совсем другим стал, после разговора на реке, ходил понурый, а потом и вовсе изменился, особенно после того разговора с Марией в саду. И что она там ему говорила? Когда подошли с Петром, она держала свою руку на его сердце, и Ивар вспомнил, как резануло его это видение. Он улыбнулся, «каким я был ревнивым». Интересно о чём был разговор Марии и Леонида, что она так жёстко потребовала у Петра для него отпуск. И Пётр не сопротивлялся, лишь сделал вид строгости. Пётр вообще ведёт себя рядом с Марией совсем по-другому, словно не брат ей он, а отец, а порой словно влюблённый. А Николай только добродушно улыбается, и с умилением смотрит на обоих. А Пётр хоть и признался, рассказал мне, что он ей Отец. Но как это возможно? Ведь прошлые жизни есть прошлое, да и кто был в них, кем-то кому-либо, не важно. Даже любимым ей был, но не заострил на этом, а именно на отце всё внимание. Может, я чего-то не знаю? Может Пётр не договаривает что-либо? Да, он сплошная тайна и загадка. Когда знал его в солнечном пространстве, для меня не был он тайной, а может я его тогда и не знал, какой он. И кто он? А Николай, верно, знает, да уж Светлозар точно знает, да и возможно вся их семья? Кроме Валентинки возможно. Ведь всё сплелось, и тонкий мир, и то солнечное пространство, и земной плотный, а видно все они живут одновременно везде. А Валентинка? Вряд ли. Думаю, та пока ещё в земном мире наслаждается. Ивар хотел спуститься к ним, побыть с ними, но что-то удержало его, так плотно, словно толкнуло его. Что он сел в плетёное кресло и остался сидеть на месте и даже не видел, что происходило далее там, в низу на полянке.
Мария лежала с закрытыми глазами, слушала сердце Петра. Так красиво стучало, это бу-тук, бу – громче, звонче, тук – чуть приглушеннее, но мелодичнее, словно малиновый звон. Петенькино сердце всегда стучит по-особому, не так как у папочки и мамуленьке, да и у дедулечке с бабулечкой не так стучит. Всегда нежусь в его малиновом звоне, как же в детстве было приятно, когда он прижимал меня к груди и пел песню малиновый звон. Я словно на облаке бегала по солнечным дорожкам, и зеленый ковер разноцветный предо мной расстилался. А чего это вспомнилось мне? Детство с Петенькой такое, такое, даже выразить не могу, какое, улыбнулась умиротворённо Мария. Да и сейчас с Пенькой рядом ощущаю себя, как в детстве. Валентинка вскочив, сказала, что к подружкам надо и убежала. А Мария не могла оторваться от малинового звона. Чуть пошевелилась, но Пётр прижал её к себе. Она лежала и слушала биение сердца, его малиновый звон. Он её утягивал, она проникала в него, и проникала всё глубже и глубже, словно выпорхнув в широкое пространство, плывя под голубым небосводом, и даже не небосвод, а так резко пошёл красивый космос, меняясь, эпохой или веками, или тысячелетиями, всё глубже и глубже, и Мария увидела себя. Пётр её любимый братец, единственный и неповторимый держал её на руках, совсем маленькую, еще младенцем. Он посмотрел в её глаза, улыбнулся, радостно и сказал.
- Доченька! Здравствуй доченька!
- Почему доченька? - Подумала Мария. – Петечка, любимый братец, единственный и неповторимый. Петечка, ты назвал меня доченькой? Почему? Петенька? И раньше назвал меня доченькой, впервые как я вернулась перемещением от Ивара, но так и не пояснил. А папочка с дедулечкой только улыбались, а я так и не получила ответа. Петенька?
И увидела, как он её поднял высоко, высоко, на вытянутых руках, как бы опуская в лучи солнца. Словно рос, поднимаясь к лучам. Лучи проходили сквозь неё и сквозь Петра, Мария чувствовала, даже сейчас чувствовала, как щекотно ей было тогда в младенчестве, и сейчас ей передавалось. Потом вновь прижал к себе, подержал, прижимая к груди, и вновь поднял вверх, радостно смеялся. Его глаза лучились, и от них тоже было щекотно, как и от солнышка.
- Доченька, красавица моя, ты появилась. И голос его похож на голос этого Петра, её братца, но там, как бы могучее что ли. Прозвучал и волна голоса пошла, как волна кругов на воде сразу на все стороны. Мария всматривалась в пространство, осматривая всё с высоты роста Петра, через себя младенца, что-то ещё увидеть, всё рассмотреть запечатлеть. И увидела мамочку, свою мамочку, почувствовала, сердцем почувствовала, это мамочка, её родная мамочка, увидела её, но не сегодняшнюю мамулечку Лизу, а матушку Ладу. У Марии, сегодняшней Марии, сердце застучало так громко, громко, чуть не выпрыгнуло из груди. Она не могла поверить. Удивлённо смотрела, как к ним подходила её мамочка.
Её настоящая мама, изначальная мама, матушка Лада? А братец? Братец Петечка? Кто он?
Лада подошла к ним и протянула к Марии свои руки.
- Иди ко мне малышка, иди ко мне. Доченька! - нежно произнесла Лада, и Мария маленькая засмеялась, таким счастливым смехом младенца, а у сегодняшней Марии, что-то произошло в сердце, не осознавая даже, что происходит. Сердце как развернулось, стало таким огромным, что она Мария почувствовала себя там. И в её сердце оказались и Лада и Пётр, и она сама.
- Как это? - Спросила себя Мария. И почувствовала руки Лады, что Матушка Лада, беря младенца на руки, а чувствовала Мария. Она чувствовала её руки, её объятия, её ласковое дыхание, ее мягкий тихий разговор, чувствовала её поцелуи на себе. А братец Петечка стоял, обнимал их обоих, такой могучий сильный, радостно улыбался. Кого он мне напоминает? Что-то мелькает в его образе, чей-то ещё образ в нём, но никак не улавливала. Петечка милый братец покажись, покажись Петечка, просила сегодняшняя Мария, Петечкаааа! А он радостно засмеялся и сказал.
- Мариюшка, я твой отец, твой батюшка, твой отче, а братцем тебе буду позже и во многих, многих веках. Ты всегда будешь со мною, всегда будешь рядом, моя любимая доченька. И взял её за ручку, перевернул ладошкой и поцеловал в ладошку. Мария ощутила поцелуй на руке, целовал Петенька младенца, а она ощущала. Даже в ладони, как бы щекотно стало. Петенька, так кто же ты?
- Марийка, - услышала она голос Петра, голос сегодняшнего Петечки, она очнулась, осмотрелась. Она стояла возле ротонды, к ней шёл Пётр, радостно улыбался. Мария удивлённо смотрела на него, вот вернулась оттуда, с той страны грёз, где даже не успела всё рассмотреть и насладиться, присутствием своих настоящих родителей. А, как хотелось познать, осознать, всё происходящее. Вновь заморочки богов?
- Марийка, я тебя давно зову, зову, ты чего не отзывалась, - привлекая её к себе ласково обнимая за плечи. - Усыпили меня, а сами сбежали, проказницы сестрицы. Почто твоё сердечко так стучит звонко? - Спросил её, смеясь, заглядывая в её глаза. - Успела рассмотреть? - Спросил он вновь.
Мария удивлённо молчала, не осознавая, что же вообще всё это такое. Пётр засмеялся и подул на неё,
- Фуфуфууу, - словно ветерком с ароматом лесных ландышей повеяло на неё, и вновь засмеялся, поднял на руки, закружил её, и сказал.
- Очнись, Марийка, мы здесь и сейчас.
- Я ещё хочу туда и ещё посмотреть дальше. - Мария вновь прижалась к нему, головой к его сердцу, - Петечка, Матушку, матушку посмотреть.
- Да, вот же она, смотри, любуйся, - засмеялся Пётр, и повернул Марию, рядом стояла Лада и улыбалась. Она молчала, просто смотрела на Марийку ласковым взором, потом протянула руки, обняла и прижала к себе.
И услышала Мария в мыслях
- Доченька, как ты прекрасна, и ты будешь счастлива всегда.
И Мария почувствовала себя вновь младенцем, у неё на руках.
И она вспомнила!
Вспомнила, когда она была совсем маленькой, ещё жили вдвоём с Петей, мамулечка с папой были заняты, их не было дома. И с ней была Матушка, да ещё нянюшка и у Марии путалось, кто всё же с ней был, а потом и забылось. А вот сейчас вспомнила.
Матушка Лада была с ней почти постоянно, а нянюшка изредка. Точно, так и было. Забылось?
Или сделали, что бы забыла?
Вспомнила эти ласковые руки, эти прикосновения. И сейчас она взрослая была на руках у матушки, даже увидела, как держит её Матушка, её взрослую, но как младенца, и здесь в её детстве, и так в том далёком пространстве. И сейчас.
- Я же взрослая, тяжёлая, - сказала Мария, - тебе тяжело держать меня на руках, матушка моя.
Лада засмеялась, засмеялась в мыслях у Марии, сказав,
- Нет, родная моя, мне тебя держать на руках легко и приятно в любом твоём возрасте, ты всегда у меня в руках младенец. Маленькая девочка в солнечном платьице. И вновь засмеялась счастливым материнским смехом, как и любая мать, радуется и восхищается своим ребёнком.
- Я всегда была девочкой? И никогда мальчиком?
Пётр с Ладой засмеялись в голос,
- Нет, ты всегда наша доченька, во все времена. Яросвет, желал тебя видеть дочерью.
- Яросвет это настоящее имя? - Спросила Мария.
- Так тебе хочется узнать настоящее имя Яросвета? Или побыть мальчиком? - Удивлённо спросила Лада, и посмотрела на Петра, улыбаясь.
- Тогда Ивару придётся быть девочкой, - сказал Пётр, и вновь в два голоса засмеялись Петр с Ладой. – Ох, представил его удивление и разочарование, - засмеялся Пётр, - что с ним произойдет. Ох, и это с ветром перемен-то? ха-ха-хаах.
- Не ответили вновь на вопрос, Петечка всегда уходит от ответа.
- Ещё узнаешь, - сказала Лада, прижимая к себе Марию.
- Мальчиком нет, мне нравится быть собой, девочкой, просто интересно, и спросила, я не помню других ощущений, кроме как девичьих, - засмеялась Мария, прижимаясь к её груди, и тоже услышала малиновый звон, и в блаженстве закрыла глаза.
- Женщины - сказала ласково Лада, прижимая голову Марии к своей груди, - ты скоро уже женщиной станешь, и расцветёшь как женщина.
- Когда? - Спросила Мария, не открывая глаз и не отрываясь от груди Лады, ощущая, биение сердца Лады малиновым звоном. Ах, этот малиновый звон, и он, медленно перетекает в её сердце. Ощутила толчок и её сердце забилось в ином ритме, малиновым звоном.
- Как сольётесь полностью с Иваром-Игорем, - улыбнулась Лада. Поцеловала Марию, прижав к себе, подержала ещё немного и передала её на руки Петра, сказала, - мне пора.
И обратилась к Петру.
- Будь и ты здесь счастлив, мой любимый, проявленная часть тебя здесь, в этом мире. Как вы похожи, мои любимые, - сказала Лада и исчезла, оставив Марию на руках Петра. Пётр подержал Марию в своих руках ещё немного, прижимая к себе, шепча ей на ухо.
- Как же ты похожа на Ладу, моя девочка, моя красавица. Доченька, теперь ты будешь, не только сама находится в малиновом звоне, но сама его издавать - Опустив её, и сказал громче. - Пойдём девочка, моя маленькая Марийка, доченька, пойдём в земную жизнь, будем продолжать жить здесь и сейчас в любви радости, благодати и гармонии малинового звона. Тебе предстоит много радости самой получить и ещё людям создать её. Здесь у нас ещё много творений. Много ещё чего проявлять. - Обнял её за плечи и пошли к дому.
- Хотелось бы познать. - Сказала Мария удивленным и огорченным голосом, я всё же нахожусь в неведении. Что это всё же такое? А когда я узнаю, Петенька?
- Придёт время, всё вспомнишь и узнаешь, сейчас просто наслаждайся. Наслаждайся счастьем, и твоим любимым творением. У тебя такая бурная жизнь, доченька, вот и живи дальше. Познания более глубокого потребуют сильнейших энергий от тебя. А сейчас тебе это не надобное, тебе земное ещё познать. Да проявляй всё, что даёт тебе Лада.
- Ты меня ограждаешь? Петечка?
- Да моя любимица, тебе достаточно. Что идёт от тебя сейчас. Ты многое делаешь для людей, и притом не только наших сельчан, ты сама не осознавая, творишь для всего мира.
- Да, что ты Петечка я просто живу, - засмеялась она, - сердечко её успокоилось. - И мне нравится жить. Очень нравится! Петенька. И раскинув руки, словно хотела обнять весь мир, и обняла Петра.
- Вот и живи, - улыбнулся Пётр, - живи моя девочка, и живи и радуй жизнь. И Марии, так радостно стало, что сказала.
– А, что? Слабо лошадке прокатить меня?
Пётр засмеялся, взял её и перекинул через плечо, головой вниз за спину, и побежал, подбежал к крыльцу, бежал кругами, смеясь, сказал,
- А лошадка заартачилась – засмеялся Пётр,- и сбросила седока. - И поставил Марию, поцеловал в висок, сказав, - прими всё что получила и осознай. И ушёл, передавая её руку Ивару, стоящему на крыльце, поджидая их, сказав, - займи её друг.
Таисия-Лиция.