Мир в темноте.
Марте двадцать один,
У неё есть кровать и кот.
Марта из тех,
У которых всё впереди,
Хотя кажется наоборот.
У неё есть работа-дом,
В нём фонтаном слова-вода.
Утром Марта встаёт с трудом
И идёт, пошатываясь, туда.
У Марты холодный взгляд: "не влезай - убьёт",
Апатично усталый вид.
Марта пишет статью за статьей,
Хотя в ней ничего уже не горит.
Строки лезут наружу бессмысленными клоками,
Темнота нависает над Мартой как балдахин.
Что-то злое стоит над душой не отпускает.
Марта думала даже сие обличить в стихи.
Получилось премерзко, клише стоит на клише,
Погоняя третье клише.
Марта думает часто о боге и о душе,
О последней особенно громко и не без жертв.
Вечером Марта, качаясь, бредёт домой,
Город окутан туманом и пустотой.
Марта не хочет писать, (но оно само),
Тусклые строки выбрасывать на листок.
Марта стоит, рука у неё в крови,
Нужно кормить кота и стелить кровать.
Все, кто читал её тексты, твердят: "не рви",
Только она всё равно продолжает рвать.
Ранит себя об преострый бумажный край,
Слёзы стекают потоками по щекам.
Всё, кто читал её прозу, твердят: "стирай",
Но не поднимется у нее рука.
Мир в темноте,
Марте двадцать один,
У неё есть блокнот и ночь.
Утром будет работа и вечный день.
Марта из тех,
Для которых всё позади.
Марта пытается гнать эти мысли прочь.
Не получается. Никогда.
Нигде.