Птицегадатель предрекал войну —
разрезал сотню голубей, одну
ворону (осторожная сова,
увидев это, умерла сама).
Кричал авгур: — Смотрите! Не летят,
лежат пернатой грудой! Ястребят
не пестуют родители! (Сова,
услышав это, умерла сама.)
Текла рекою чёрной птичья кровь.
Авгур кричал: — Спасёт вас всех любовь!
Но свет застили два больших крыла —
то смерть к птицегадателю пришла.
Круг разомкнулся — поворотный знак
Франциска пробудил, и, полунаг,
с надгробья ангел мраморный шагнул.
Птицегадатель поднял жезл, взмахнул —
пернатой грудой белых два крыла
упали на гадателя... Была
сладка, словно любовь, ангела песнь —
теряя взмах, не умирает ангел весь,
он будет петь убитых ястребят,
считать, а сколько каменных летят
по каменному небу недоптиц —
недолюбивших недоголубиц,
недоворон, недолюдей. И лишь сова
(которая не умерла сама)
собой венчает белый обелиск —
под ним, безангельный, плывёт святой Франциск.