Колос Жизни
(поэма)
1.
Величальная Хлебу
Празднуйте хлеб! Веруйте в хлеб! Слава хлебу!
В каждой душе, в каждой стране – слава хлебу!
В каждой семье, на каждом столе – слава хлебу!
В каждом росточке, в каждом зерне – слава хлебу!
Ночью и днём, с думой о нём – слава хлебу!
Трижды крестясь водой и огнём – слава хлебу!
В славе, в бесславье, в счастье, в беде – слава хлебу!
В космосе вечном… на дальней звезде – слава хлебу!
Каждою клеткой, каждой слезой – слава хлебу!
Щебетом птичьим…спелой росой – слава хлебу!
Сладостью мёда… хмелем вина – слава хлебу!
Ныне и присно, во все времена – слава хлебу!
В с т р е ч а
Пели иволги. Травы сверкали в росе.
И такой обещал быть прекрасный денёк!
Шёл я скошенным полем. И вдруг у шоссе
увидал одинокий ржаной колосок.
Над пожухшей стернею, над ширью держав,
над Землёю, где сладко цвела тишина,
он, как верный солдат, не сдаваясь, держал
свой рубеж с драгоценною горсткой зерна.
Материнского поля родимый сынок,
ломтем хлеба не ставший по чьей-то вине,
золотой колосок, тонкий, как волосок,
сколько мыслей и чувств всколыхнул ты во мне!
Годы грозных лишений в пожарах войны,
беспощаден и мрачен ваш след на земле…
И мне чудится часто, что мы, пацаны,
до сих пропадаем в сибирском селе.
Я не раз оступался в дороге и слеп,
но,поверив однажды в наш яростный век,
до конца осознал: в жизни главное – хлеб,
хоть не хлебом единым и жив человек.
Хлеб! Как дорог и сладок твой каждый кусок,
а особенно честный, добытый трудом.
Хлебом должен был стать золотой колосок,
так преступно оставленный в поле пустом.
Колосок, колосок, дай мне зёрна твои,
пусть они полежат до грядущей весны,
я в них душу вложу и надежды свои,
я навею им добрые майские сны.
Пусть им снится, что снова прогрелась земля,
животворные соки взыграли в корнях,
и к высокому солнцу рванулись поля,
отражаясь, как в зеркале, в будущих днях.
А пока – на болотах кричат журавли,
предосенне тоскуя о далях иных.
И в огромной распахнутой книге Земли
пишет Время историю судеб земных.
И опять суждены нам труды и борьба,
и немало преград, что порой не пробить…
Но судьба Человечества – наша судьба,
и от нас лишь зависит к а к о ю ей быть.
Ах, как славно цветёт над землёй тишина!
Как отважно ползёт по ноге муравей.
Как бессмертно горят самородки зерна
на распахнутой тёплой ладони моей.
С и м в о л
Изнуряли народ и война, и беда,
но в боях и лишеньях мужал он и креп,
вдохновенно и бережно веря всегда,
как в спасение вечное, в добрый наш хлеб.
Хлеб! Что есть у народов дороже его?
Хлебу – главное место на наших столах.
Нету хлеба – и нет у тебя ничего,
не помогут Иегова, Будда, Аллах…
Сколько праведной крови впитала земля!
Сколько бились враги, чтоб России пропасть.
Но сливались полоски наделов в поля,
поднимала коммуны народная власть.
И стонали колёса тяжёлых подвод.
И шагал, по колена в крови, продотряд…
Восемнадцатый год… Девятнадцатый год…
Двадцать пятый… Тридцатый… А пули свистят!
И амбары горят в каждом третьем селе…
И кладут активиста в нетёсаный гроб…
Но с винтовкой и плугом идёт по Земле
сын Земли – землепашец, солдат, хлебороб.
И всё шире и шире его борозда,
и всё глубже врезается лемех тугой.
И за ним, по корявым и трудным следам
пробиваются к правде один и другой…
сотни… тысячи..
Вот и поднялся народ!
Днепрогэс… Сталинград…
Волго-Дон… Кулунда…
И в песках Кара-Кумов счастливо поёт,
пробуждая пустыню, живая вода.
И течёт в закрома героический хлеб –
всё полней и весомей народный запас.
И колосья, вплетённые в солнечный Герб,
Государственным Символом
стали для нас.
В о з в р а щ е н и е
Как в году Сорок Пятом, от победы хмельны,
возвращались солдаты с небывалой войны.
Возвращались в Россию, сквозь разруху и дым,
кто к заждавшимся семьям, кто к могилам родным.
Шли и денно и нощно по остывшей золе,
по нетленной и вечной нашей Русской Земле.
По земле, испытавшей злобу полчищ чужих,
по земле, ожидавшей хлеборобов своих.
И в широком раздолье в те нелёгкие дни,
у зелёного поля замирали они.
И шептали с любовью, гладя комья земли:
-Здравствуй, мирное поле, мы вернулись,пришли…
О, как трудно и свято жизнь входила в свой круг…
И впрягались солдаты вместо лошади в плуг.
И тащили, тащили на привычном горбу
и судьбу всей России, и планеты судьбу.
…Жизнь летит всё быстрее – оглянитесь вокруг.
Я б поставил в музее этот праведный плуг.
Там, где наше начало, где, привычные всем,
боевая тачанка и Гагарина шлем.
Блокадник
Познавший и холод и голод,
и тяготы разных дорог,
хочу рассказать вам, как дорог
мне скромный ржаной колосок.
Был мир исковеркан и вздыблен,
тряслась и стонала земля…
Я видел, как в пламени гибли
цветущие наши поля.
Я помню блокадные ночи,
бомбёжек рассчитанный шквал,
и чёрного хлеба кусочек,
что мне мой учитель отдал.
С судьбой примирившись, как воин,
шептал он, от голода слеп:
-У жизни немало достоинств,
но самое главное – хлеб.
Ты выжить обязан, мой милый,
твой путь и широк и далёк.
Ты мне обещай… на могиле…
ржаной посадить колосок.
Его сохранял я упорно…
от стужи берёг на груди.
Возьми его… съешь эти зёрна…
и только одно… посади!..
Дни невскими льдинами плыли.
Был мир оголтел и немил.
Весною у б р а т с к о й могилы
я зёрнышко то посадил.
И, словно учителя голос,
над памятью боли и тризн,
вознёсся ликующий колос,
даруя живущему жизнь.
…Я верю рукам хлебороба,
душе его верю большой.
Ни подлость, ни зависть,ни злоба
не властны над этой душой.
Над этой широкой и вольной,
живущей, других не хуля,
открытой, как русское поле,
и нежной, как наша земля.
И,мир принимая в награду,
входя в него смело, как в дом,
мы каждому зёрнышку рады,
что нам достаётся с трудом.
Но больно и страшно, и гневно
нам видеть, как там или тут
поганцы швыряются хлебом,
как будто бы в души плюют.
Замру, задыхаясь, без силы,
и вижу: всё так же высок,
сияет над б р а т с к о й могилой
мой вечный ржаной колосок.
Р о д и н а
Куда ни глянь – везде она, Россия,
одна, твоя заветная земля.
Её леса торжественны и сини,
над ней дожди весёлые, грибные,
и, наливаясь сладостью и силой,
шумят её просторные поля.
Она одна – такая дорогая,
вся в радугах и в солнце, и в цвету.
И никакая родина другая
нам не заменит эту красоту.
Не заслонит, не затенит, не застит –
пусть даже рай земной (он где-то есть)..
Земля моя, благодарю за счастье –
за то, что ты всегда была и есть.
За то, что ты меня не оставляла
ни в радости, ни в боли, ни в беде,
за то, что берегла и поднимала,
как колосок в целинной борозде.
Вот я иду серебряным раздольем –
всё наяву, а будто бы во сне,-
и молодое ласковое поле
свои объятья раскрывает мне.
Оно как будто шепчет:
-Здравствуй, пахарь!
Как ты красив, душевен и высок,
ты мой радетель, ты мой добрый знахарь,
тебя здесь знает каждый колосок!..
И спазмы перехватывают горло,
и стебельки к рукам, как дети, льнут,
и я готов свернуть любые горы
за радость этих праздничных минут.
В быль превратить могу мечту и небыль,
любое чудо в силах сотворить –
засеять Землю щедрым русским хлебом
и Землю эту людям подарить.
Обращение к другу
Заклинаю тебя этим хлебом,
заклинаю и светом и мглой,
заклинаю возвышенным небом
и такою земною землёй,
Заклинаю бунтующей кровью
и сплетеньем древесных корней,
обжигающей женской любовью,
вечной музыкой жизни твоей,
заклинаю сомненьем и мукой,
именами всех павших в бою,
заклинаю и сердце, и руку,
и открытую душу твою,
чтоб достойно, с эпохой не ссорясь,
не погрязши в разврате и зле,
жил ты так, как велит тебе совесть
на прекрасной и доброй Земле.
Первоцелинник Иван Иванов
Москва, Москва… Вокзала шум весёлый.
Нарядный и торжественный перрон.
На целину отряды новосёлов
увозит специальный эшелон.
Как нелегко с родными расставанье.
Как много тёплых сказано речей.
–Счастливого пути вам!
–До свиданья!
–Не посрамите званья москвичей!
Летел состав сквозь северное лето.
И в двль неслось из каждого окна:
- Целина ты, целина, чудная планета!
Ты нам покоришься, целина!
Шли в Казахстан из всех краёв отряды.
И, находясь у времени в плену,
как дар судьбы, как высшую награду
мы все воспринимали целину.
О, молодость, ты ширилась, как песня,
в дерзаньях юных, в поисках зари.
Минувшее! Прошу тебя, воскресни
и нашу жизнь, как прежде, озари
высоким светом мужества и чести,
что легендарно нам светил тогда
в глухой степи, почти на голом месте,
где мы потом воздвигнем города.
Что повторять, порой несладко было-
попробуйте в палатке жить в пургу!
Но наша вера нам давала силы,
нам не знакомо было – не могу!
В жару, в дожди не ждали с неба манны,
недаром ведь легенда говорит:
Земля не на слонах, а на Иванах,
к тому же, на ИвАновых стоит.
И празднична была нам наша доля,
и любо было видеть, как легка
живая гладь окрепнувшего поля,
как строен стан тугого колоска.
Тот колосок жёг суховей жестокий,
но он, хранимый человеком, креп...
И вот уже пошёл сплошным потоком
целинный – первый – долгожданный хлеб.
Могучий хлеб – уже включённый в планы,
надёжный хлеб отныне – навсегда.
Стояли мы, ИвАновы Иваны,
и плакали от счастья, без стыда.
Чего стыдиться? Чистых слёз внезапных
иль наших честных заскорузлых рук?
И ясно понимали мы, что ЗАВТРА –
оно не сразу явится, не вдруг.
Ещё трудна и далека дорога,
ещё пока лишь виден горизонт…
Но шла и шла со всей страны подмога
на наш нелёгкий, наш целинный фронт.
И мы, опять распахивая землю,
не забывали, что в краю родном
ждёт часа своего Нечерноземье –
наш отчий край, наш материнский дом.
Живя в те дни одним бессмертным мигом,
не сознавали мы ещё сполна,
что всем народом создавали книгу,
название которой – ЦЕЛИНА.
Песня космонавтов
Мы – наследники прадедов наших,
что всю Землю с сохою прошли.
Мы небесные залежи пашем,
оторвавшись с трудом от Земли.
Но по дальним межзвёздным орбитам,
проносясь в огневом корабле,
как нам хочется утром росистым
прикоснуться щекою к земле.
Подышать её вольным раздольем,
поглядеть, как летят журавли,
и родимому русскому полю
поклониться до самой земли.
Уходя в это вечное небо,
в бесконечный простор голубой,
мы, как ломтик пшеничного хлеба,
колосок захватили с собой.
И, летя над Землёй, вспоминаем,
километры мотая, как шнур,
что приписан к целинному краю
наш космический порт Байконур.
Нечерноземье
Нечерноземье… Край нещедрой пашни,
подзол и супесь русских деревень.
Ты дождалось – прошёл твой день вчерашний,
уже настал твой новый – звёздный день.
Нечерноземье! Четверть всей России .
В любой конец две с лишним тыщи верст.
Тебя дожди и засухи косили,
веками твои вдовы голосили,
и сироты под окнами просили,
и был гневлив всесильный Божий перст.
Забит и тёмен, и гоним, и порот,
ломавший горб с зари и до зари,
бежал народ твой из деревни в город,
шёл на завод, в прислугу, в кустари.
Хирела почва, слабнула всё боле,
всё хуже всходы хилые цвели
в закисшем и эрозиевом поле,
где камни прорастали из земли.
Мы пробуждали эту землю долго,
она для нас как жизнь была важна.
Но то разруха бьёт, то травополка,
то недород, то новая война…
Смоленщина… Орловщина… Поволжье…
Мы не забыли тех жестоких лет,
когда порой хотелось выть по-волчьи
от всех вдруг разом приваливших бед.
Но как судьба ни ослепляла болью,
как ни кляла, мы помнили одно,
что есть у нас и Куликово Поле,
и вечное, как мы. Бородино.
Ах, как шумят в полях ржаные волны,
как вдохновенно трудится народ.
Внучонок солнца – золотой подсолнух,
глядит на нас. во всю разинув рот.
Как космодром, грохочет наше Время.
Сыны солдат выходят на поля.
Для молодых сейчас Нечерноземье -
и Целина, и Малая земля.
Иван Иванович Иванов
У отца Золотая Звезда на груди,
как Героя Труда его знает страна.
У меня же пока ещё все впереди –
мой КамАз, и мой Бам, и моя Целина.
Я родился и вырос в казахском краю,
среди славных, испытанных жизнью бойцов.
Я хочу, чтоб поверили в юность мою,
как когда- то поверили в юность отцов.
Очень важно из тысяч бушующих дней
жизнь свою, как хорошую песню сложить.
Я надеюсь на братскую помощь друзей.
Я надеюсь на подвиг. Мне нравится жить!
Ветер алые стяги взметнул над страной.
Биографии пишутся с первых азов.
И в строю вместе с нами идут Кошевой,
Нестеренко, Гагарин, Мерзлов, Рагузов.
Как колосья в снопе, мы единство сильны,
нету силы такой, что с пути нас свернёт.
Продолжается время Второй Целины,
новой книги, которую пишет народ.
В е с н а
…Опять пора зерну ложиться в землю,
опять поля вздыхают тяжело.
Земля любое зернышко приемлет,
ему даруя ласку и тепло.
В такую пору не сидится дома.
Хмельные соки бродят в тополях.
И напрямик шагают агрономы
сквозь грязь и ночь в зовущие поля.
Земля зовёт! И к ней, как на свиданье,
в урочный час на всех материках,
идут чилийцы,финны, египтяне
с мозолями на жилистых руках.
Благословенны руки землепашца,
ломоть святого хлеба на столе.
Благословенно Будущее наше,
дарующее счастье всей Земле!
URBI et ORBI
Оберегайте воду и воздух,
почву и стебель!
Дайте скорее свободу и отдых
нашему небу!
Пусть не боятся этого неба
птицы и дети.
Будет довольно света и хлеба
всем на планете.
Мир берегите. Мир очень тесен.
Единоверцы!
Вдоволь достанется счастья и песен
каждому сердцу.
Здравствуйте Джонни, Франсиско и Зося,
Ахмет и Вера!
В душах у нас прорастают колосья
разума, веры.
Наша Земля – как огромная пашня
мысли и света.
Красное яблоко. Солнышко наше.
Наша планета.
Мчится она по орбитам надежды –
хватит силёнок,-
словно бегущий за бабочкой нежной
малый ребёнок.
Колос Жизни
У Кремлёвской стены – протяните ладонь
и коснётесь горячей струи, как струны,-
родниково колышется Вечный огонь,
сокровенный огонь нашей вечной страны.
В бликах горького пламени видится мне
всё, что в памяти до смерти я не сотру.
Чёрный призрак войны возникает в огне,
белый саван шуршит на свинцовом ветру.
Здесь сейчас мой заветный рубеж и порог,
здесь моё Дубосеково – всё, чем я жив.
И на тёплый гранит я кладу, как цветок,
золотой колосок созревающей ржи.
Звёздным отблеском пламени ночь налита.
Напряжённое сердце гудит, как набат.
И мне кажется, что шевельнулась плита,
под которой лежит Неизвестный Солдат.
Сквозь безмолвие вечности, сжавшей века,
охраняющей тесный его мавзолей,
он почувствовал запах того колоска,
он услышал дыханье родимых полей.
Кто он, этот Солдат? Что за тайну хранит?
Хлебороб? Сталевар? Не узнать ничего.
Безнадежно безмолвен тяжёлый гранит.
Неизвестный Солдат – это имя его.
Неизвестный солдат… Сколько их полегло,
молодых, золотых, как колосья, ребят.
Скольких мы не нашли… Скольких, жизни назло,
смерть украла, укрыла за давностью дат.
Но от имени всех, кто убит и сожжён,
но от имени всех, не пришедших назад,
и от имени тех. кто ещё не рождён,-
он лежит у Кремля – Неизвестный Солдат.
Хлебный колос на алой могильной плите.
Колос Жизни в священной оправе огня.
Колос счастья, великий в своей простоте,
ты встречаешь рождение нового дня.
Как светлы и бескрайни родные поля,
как щемящ аромат отцветающей ржи…
Вечен Вечный огонь. И бессмертна Земля.
И – навек, навсегда продолжается Жизнь!
22 – 27 июня 1982 г.