Два дня подряд Дик Черни рассказывал своей напарнице Салли о приключениях в древнем мире. О красавице Далиле, отважной Юдифи, мудрой и смелой Дворе. Салли вначале слушала его рассказы, как бред больного, но Дик каждый раз вспоминал новые подробности. Горячо выражал испытанные им чувства. Салли сверилась с Библией, и оказалось; многое из того, что так эмоционально живописал оператор изложено в Вечной Книге. И Салли постепенно прониклась его повествованием, понимая, что не всё бред и видения в голове Дика. Салли задумала прояснить у хозяина лавки с резной дверью, где правда. Наутро третьего дня, привычно вооружившись камерой и микрофоном, они направились на рынок в лавку старинных вещей.
Давешний торговец в вязаной кипе на голове радушно принял их, как старых знакомых. Поинтересовался самочувствием Дика. И сделав изысканный комплимент Салли, принялся с явным удовольствием показывать гостям свои товары, приговаривая:
- Я много работала, собирал по крупицам разные предметы в отвалах земли. Тогда арабы безжалостно бульдозерами снимали культурный слой в древней части Иерусалима. Превращали историю в мусор. Я обращаю мусор в артефакт. Вот, посмотрите, какую удивительную вещь я собрал из осколков, найденных в раскопках у стен бывшего дворца царя Давида. Он показал гостям большую глиняную вазу из обожжённой глины. По всей поверхности шёл рисунок с бегущими животными, а в центре композиции бородатый человек со старинным, похожим на арфу инструментом в руках.
- Я видела такую древнегреческую вазу, - поспешила заметить всезнайка Салли, - это Орфей.
- Нет, милая моя, - возразил торговец, - это царь Давид. Он играет на старинной арфе, которую некоторые называют – псалтырь. Отсюда и название – псалмы, а сборник этих виршей «Псалтырь».
Корреспонденты переглянулись, но спорить не стали. А на дальней полке
обнаружился белый шар с множественными следами склейки. Дик мгновенно признал в нём шар, освещавший таинственную комнату в шатре. Материал, из которого был сделан артефакт, напоминал матовое стекло.
- Я думаю, он служил царю лампой. Если в него поместить свечу…,– продолжал хозяин, не заметив волнения гостя. – Но с другой стороны, не понятно, как её можно было менять, ведь шар цельный.
- Он самосветящийся, - дрожащим голосом проговорил Дик. – Я видел его там… в прошлом. Он стоял на чёрном блестящем столе…
И не успел он договорить фразу, как пространство в лавке антиквара причудливо исказилось, стены поплыли, раздвигаясь, и все трое оказались в уже знакомом Дику шатре. Вокруг чёрного блестящего стола по-прежнему сидели люди, сосредоточенно глядя на светящийся шар. Неожиданно одна статная, светлоглазая красивая женщина порывисто встала, подошла к торговцу, и, схватив его за рукав, потащила к двери. Тот вылетел наружу, словно пробка из бутылки шампанского. Затем привычным жестом, поправив на голове темно-красное покрывало из тонкой ткани, обратилась к гостям:
- Приветствую вас пришельцы из будущего. Будьте гостями во дворце царя иудейского Давида, – торжественным тоном произнесла она, - делая широкий приглашающий жест.
Удивлённо оглядевшись, Дик и Салли сообразили, что странным образом оказались в царских покоях. В богато убранную комнату сквозь арки высоких окон лился яркий солнечный свет. А за окном виднелись плоские крыши домов, окружённых зеленью деревьев. Дик тут же вскинул камеру, чтобы запечатлеть вид за окном. Фотоаппарат щёлкнул, но снимок не получился. Он продемонстрировал Салли пустой кадр и проговорил шепотом: - Ну, что я тебе говорил? …
Салли сделала большие глаза и зашептала в ухо Дику: - всё равно снимай, потом посмотрим, и включи диктофон на запись. У царя Давида было много жён, - продолжала таинственно шептать Салли. - Эту как зовут?
И словно разобрав её шёпот, хозяйка покоев назвала себя:
- Меня зовут Бат-Шева. По вашему – Вирсавия. Я любимая жена царя Давида, мать его сына Шломо или как вы привыкли называть - Соломона.
Гости почтительно поклонились царице.
- Ой, я слышала вашу историю, - не удержавшись, бесцеремонно проговорила Салли, - это Вас Давид отбил у своего полководца Урии.
Дик Черни резко дёрнул её за рукав. - Молчи, прояви терпение.
Но Вирсавия не обиделась, она лишь снисходительно улыбнулась и сказала:
- Давид увидел меня из этого окна, когда я на закате совершала вечерние омовения на крыше своего дома. Его и сейчас можно увидеть. - Царица грациозно повела рукой, указывая на один из домов.
Телевизионщики не преминули поглядеть на плоскую крышу дома военачальника Урии. Дик снова щёлкнул камерой на всякий случай.
- Давид не знал тогда, кто я. Он с первого взгляда пленился моей красотой и полюбил меня всем сердцем.
Вирсавия скромно опустила голову и поправила на груди украшение в виде нанизанных на ленту широких золотых пластин. От взгляда Салли не укрылась довольная улыбка, промелькнувшая на губах царицы.
- Он велел пригласить меня во дворец, - произнесла она с глубоким вздохом. Я повиновалась, пришла. Давид был ещё молод, хорош собой и он был царь…. Ну, кто бы мог устоять перед ним, - смущённо сказала Вирсавия, и щёки её зарделись, как у юной девушки.
Салли понимающе кивнула, а Дик в смущении опустил глаза.
- Я осталась в покоях царя и делила с ним ложе. Но когда Давид узнал, что я жена Урии, он велел мне вернуться в свой дом. – Задумчиво продолжала Вирсавия, глядя в окно, словно видела там времена, когда была молода и счастлива. - Но муж мой не пришёл домой…
- Ну, ничего нового под Луной, - зашептала в ухо Дику опытная Салли. – Муж не захотел позора и тогда Давид отправил его на войну в самое пекло сражения, где он и погиб…
- Да, ты ещё скажи, что царь женился на Вирсавии «по залёту», - возмущённо зашептал в ответ оператор.
- И скажу, - цинично подтвердила Салли, - Ну, конечно, и по любви. Ведь он прожил с ней до конца дней.
Вирсавия не замечала перепалки гостей, она погрузилась в воспоминания, и взвешенно расставляя слова, безмятежно рассказывала о своей жизни.
- Давид взял меня в свой дом и женился на мне. Я ждала ребёнка.
Салли победно посмотрела на оператора говорящим взглядом.
Вирсавия пригласила чужестранцев за низкий деревянный стол, уставленный разнообразными блюдами в керамической расписной посуде. Слуги, подававшие еду, незаметно удалились. Вирсавия потчевала гостей, как радушная хозяйка. Предлагала еду, просила наливать вина. Когда гости насытилась, царица продолжила рассказывать:
- У царя Давида было несколько жён и много наложниц. Старший сын Амнон родился, когда Давид ещё жил в Хевроне. Была у царя дочь Фомарь или Тамар. От следующей жены у царя был сын по имени Авшалом или Авессалом. Его он любил больше других. Авессалом был красив, статен, носил длинные густые волосы и слыл прекрасным воином. Был среди детей царя сын по имени Адония. Всех детей, рождённых жёнами и наложницами, царь признавал и любил.
Опомнившись, Салли жарко зашептала, хватая оператора за рукав:
- Ты включил диктофон? Странно, но я прекрасно её понимаю…
- Везде, где я оказывался, я понимал все наречия, – также тихо ответил Дик.
- Простите мне мою смелость, царица, - обратилась Салли к Вирсавии на языке хозяйки, видя, что та сделала паузу. – Правда ли, что пророк Нафан предрёк царю, смерть его сына, - спросила Салли. – У нас известна притча пророка Нафана о богатом соседе, отобравшем у бедного последнюю овечку, которую пророк будто бы рассказал царю Давиду….
Царица остановила Салли предостерегающим жестом. – Да, правда. Давид раскаялся всем сердцем и повинился перед Богом таким псалмом:
Взываю к Богу я в сердечном сокрушенье
Пусть гнев Господень нас повергнет в прах,
Отрекаюсь я от злобных беззаконий,
В душе вздыхаю о своих грехах.
Увидев его искренне раскаяние, сказал ему Нафан:
- Бог любит тебя за твои дела перед народом твоим. Ты не умрёшь, но кара Божья настигнет твоего сына. И сбылось по слову его…., мой первенец, зачатый во грехе, прожил только десять дней….
Салли, как мать понимала печаль царицы. Она сочувственно вздохнула. Дик и Салли потерянно переглянулись.
Царица снова подошла к окну, её пышные волосы в солнечном свете отливали цветом старого золота. Вирсавия грациозно поправила покрывало, соскользнувшее с головы. И забыв о пришельцах, задумчиво глядела вдаль.
«Какие непростые судьбы у женщин в библейской истории», - думал Дик взволнованный её рассказом, а Салли желая отвлечь Вирсавию от печальных мыслей спросила:
- Давид сочинял псалмы всегда?
- Ещё юным пастухом любил Давид играть на арфе и петь славу Господу, сочиняя псалмы, – не без гордости произнесла Вирсавия. Но мысли её всё ещё были о пророчестве Нафана, и она в задумчивости произнесла страшную фразу: - Проклятье господа пало и на других детей Давида.
Она тяжело вздохнула, затем жестом предложив гостям пересесть на мягкие подушки, разложенные на низком деревянном топчане меж двух опорных колонн, и продолжила своё повествование.
- Пришлось Давиду страдать и плакать по наследнику царства Израиля, старшему сыну Амнону. Возжелал он любви своей сестры Фомарь. И презрев законы Божьи, сказавшись больным, обманом заманил девушку в свою комнату. Он имел её, как женщину, а потом с позором выгнал.
Салли легко могла представить себе, как соблазнял он льстивыми речами простодушную девушку, доверявшую своему брату. И как, взяв сестру силой, он отверг её. Большой корреспондентский опыт подсказывал ей подобные истории. Но не знал Амнон, что обиженная женщина может отомстить жестоко чужими руками.
И в подтверждение мыслей Салли Вирсавия сказала тихо: - Плакала обиженная Фомарь над своим унижением. И пришла с жалобой к брату Авессалому. Загорелось сердце его гневом на недостойного. И отправился он к отцу с требованием наказать преступника. За блуд побивали камнями. Но Давид, не смог наказать своего сына, ибо Бог заповедал родителям любить и жалеть своих чад. Он лишь выслал из Иерусалима старшего сына Амнона. Велев ему гнать овец в Хеврон. Но Авессалом не простил ему бесчестия сестры. Два года таил он ожесточение на брата и придумал, как отомстить Амнону.
- Воистину месть – это блюдо, что подают холодным, - не преминула вставить Салли. Она хотела сказать ещё что-то, но Дик приложил палец к губам: - Молчи, не перебивай…
- Авессалом устроил праздник по случаю стрижки овец. Созвал на него людей со всей округи. Пригласил и брата Амнона. Тот думал, что обида забылась, и тоже прибыл на праздник.
Повествующий голос Вирсавии вёл оператора на крытую террасу, где собрались мужчины, окончившие нелегкую работу по стрижке овец. Он сидел с ними за столом и видел, как утолив голод и жажду вином, стали они в большой круг. И закружилась в танце. Подхватила и Дика быстрая, весёлая хора. Мелькали перед его глазами разгорячённые бородатые лица…
О следующие слова царицы он запнулся, будто на бегу налетел на камень.
- Авессалом сказал своим друзьям: «Пусть празднует Амнон, а как развеселится сердце его от вина, убейте его без жалости». Так и поступили они с Амноном, - коротко выдохнула царица.
Пауза была долгой, все молчали.
- За убийство без суда в Израиле казнили. Убоялся Авессалом гнева Давида и бежал в дальний предел в Гиссуру.
- Авессалом не просто мстил брату, он думал и о престоле, который достанется ему после смерти первенца, - вставила Салли своё слово.
- Ты умна, чужестранка, - сказала Вирсавия, - мы убедились в том очень скоро. Давид страдал от горя. Два его сына стали преступниками, а дочь была опозорена.
Яростью не обличи меня своею
Гневом, Господи, святым не накажи.
В немощи свой взор поднять не смею
Исцели недуг больной души…
Молил Господа Давид о прощении для чад своих в своём псалме.
- Давид там ещё чем-то серьёзным болел, – снова проявила свои познания Салли, шепча на ухо Дику.
- Да брось ты свои выкладки. Потом в статью вставишь, если живыми выберемся. - Сказал, как отрезал Дик. Замечания Салли разрушали картину, возникающую перед его мысленным взором. - Нешуточные интриги, плели против царя в его дворце. – Задумчиво проговорил Дик, стараясь глубже погрузиться в ту эпоху.
Но вдруг он заметил, что на лицо Вирсавии упала тень, и она заговорила другим тоном. Сдержанно и печально.
- Через два года вернулся из-за границы Авессалом. Но не покаялся он в свершённом грехе. Отец и сын примирились. Но это было примирение без покаяния. При всей любви отца к сыну отношения с Авессаломом у царя были сложные. Давид не прогнал сына, но и не приблизил к себе, как прежде. Тот лишь сокрушался: «Зачем я пришёл из Гиссура?». Сын рвался к власти при живом отце. И вот, научаемый придворными он организовал против Давида подлый заговор. Собрал войско своих сторонников и пошёл на Иерусалим. - Царица встала и нервно заходила по комнате, остановилась у ниши с посудой.
Дик чуть не ахнул, заметив среди посуды знакомую вазу с бородатым арфистом. Ту, что видел в лавке торговца стариной. Он посмотрел на Салли, и по её лицу понял, что она тоже узнала этот предмет.
За разговором они не заметили, что солнце село, и зал стал быстро погружаться в темноту. Глубокие тени легли у опорных колонн. Слуги появились в зале бесшумно. Двое принесли зажжённые светильники в виде лампад наполненных маслом. Один держал поднос с кувшином вина и посеребрёнными бокалами. Виноград, финики и белый сыр поставила на стол молодая прислужница.
Наконец Вирсавия совладала с собой. Присев к столу, она предложила гостям угощение. Неверные отблески огня лампад кровавым светом старили лицо царицы. Нелегко давался ей рассказ о тех печальных событиях.
- При рождении сыну Давида было дано имя Отец Мира, Ав-Шалом, но не мир нёс он дому своему, а войну. Давид понимал, что царство дано ему из рук Господа, и если Господь захочет лишить его царства, то отберёт, а не захочет – не даст свершиться беззаконию. Не хотел царь допустить кровопролития. Пешком увёл Давид из Иерусалима всех обитателей дома и жителей города. Остались хранить порядок во дворце только десять женщин, среди которых были и жёны царя. Я ждала ребёнка…, - она словно извинялась за то, что случилось после не по её вине. Вирсавия вздохнула, но продолжила после короткой паузы. - Горько было думать царю, что обезумели люди, пошедшие за Авессаломом. Забыли они, что Давид сокрушил в единоборстве Голиафа, забыли подвиги царя, победившего врагов и создавшего сильное государство, как забыли праведность царя. Не вспоминали, что псалмы, которые они поют, прославляя Господа, принадлежат его боговдохновенному слогу. Печалился Давид. От горя сильно сдал, поседела борода его. – Вирсавия утёрла набежавшую слезу краем накидки. Печаль отражалась на её лице, пропал блеск золота в волосах. Гости заметили перемены, но не посмели произнести и полслова.
- Войдя в город, Авессалом надругался над жёнами Давида, словно мстил отцу за поруганную Фомарь. Скоро забыл он свои обещания, данные сторонникам, стал творить бесчинства. Видя такое его поведение, многие отвернулись от него. И пришли к Давиду, который собрал вокруг себя своих верных приверженцев. Я всё это время была рядом с Давидом. Лишь покаяние приносит прощение. Так пел Давид:
Господи, прими моё моленье
Пусть исчезнут грозные враги.
Всем, кто кается, даруй спасенье
В вечности воскреснуть помоги.
- Если мы отречемся от наших детей в их грехах, то кто поможет им? – грустно произнесла царица. - Но не дождался Давид покаяния от своего сына. И пошёл на него войной.
Салли и Дик ловили каждое слово царицы и пред их мысленным взором неслись всадники в блестящих шлемах на коренастых конях, клубилась пыль под ногами пеших воинов, ведомых Давидом на Иерусалим. И сам царь во главе войска в красной накидке с мечом в руке и позолочённом шлеме въезжал в главные ворота. Горели факелы в руках нападающих. В страхе бежал из города Авессалом верхом на крепком мулле, спеша укрыться в небольшом лесу. От быстрой скачки он потерял свой шлем и его роскошные длинные волосы, которыми он гордился, развевались позади, как поверженное знамя.
- Когда мул вбежал под ветви большого дуба, сильный порыв ветра поднял волосы Авессалома. – возбуждено продолжала Вирсавия. - И запутался он волосами своими в ветвях дуба и повис, а мул, бывший под ним, убежал. Повис Авессалом между небом и землею, как между жизнью и смертью. - Вирсавия продолжала свою нелёгкую повесть - Иоав, у которого Авессалом сжёг поле пшеницы, возглавил погоню за бежавшим сыном царя. И нашёл его висящим на дубе. Взял он три стрелы и вонзил их в красивое тело предателя. Так бесславно пал Авесалом.
- А что же Давид? – осмелился тихо спросить Дик, которого обуревали смешанные чувства возмущения и сочувствия.
- Даже во время этой войны Давид умолял своих полководцев: «Сберегите мне отрока Авессалома». Для любящего отца Авессалом был не отступник, но его дитя. Давид очень сокрушался об убитом сыне. И пошел он в башню над воротами, и плакал, и говорил так: «Сын мой Авессалом! Ах, Авессалом, сын мой! О, кто бы дал мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой!» Так сокрушается Бог о смерти грешника. – Вирсавия умолкла в горьком молчанье. Пауза была долгой.
Воспользовавшись ею, Салли снова зашептала в ухо Дику:
- Рассказывает, будто читает книгу о чужой жизни, а на самом деле это её путь и судьба. И она сыграла немалую роль во всех этих событиях. Дик был вынужден согласиться с напарницей и, поразмыслив, добавил:
- Мне при первой встрече в шатре, было сказано, что узнаю я многое о судьбах женщин сильных духом. О тех, кто изменил ход истории.
И продолжил про себя: - Вирсавия внешне тихая и покорная изменила жизнь царя Давида и его семейства. Из-за любви к ней наслал Бог проклятие на детей царя. А с другой стороны - ни один из детей Вирсавии не пошёл против отца. Именно она прививала своим детям благочестие и смирение. Вирсавия будто подтвердила мысли Дика.
- Мой второй ребёнок родился слабым и болезненным. - Голос Вирсавии звучал озабоченно, как у матери нездорового младенца. – Я дала ему имя Шломо, означающее мир - Шалом. В то время, когда его старшие братья обучались воинскому делу, рвались занять престол, мой Соломон жил при мне во дворце. Занимался с учителями, познавая мирные науки. Изучал Тору с Нафаном, - на сей раз в её словах слышались нотки гордости. – Он просил у Бога не силы, а мудрости и терпения. И Господь щедро наградил его и тем и другим. Давид любил младшего сына за кротость, сам учил его законам божьим. – На губах царицы играла мягкая улыбка, было видно, что ей приятно воспоминать те времена. - Ещё одного сына, что родился у меня, мы вместе назвали Нафаном, в честь пророка.
Тут Салли возбуждённо воскликнула: - Он же предрёк Давиду гибель сыновей. Я бы никогда даже не произнесла его имени.
- Его устами говорил Господь. Наказание Бог дал, чтобы мы искупили свой грех. - Произнесла царица, снисходительно глядя на Салли. - Сказано: «Наставь юношу при начале пути: и он не уклонится от него, когда состарится». У меня родились четыре сына. Я направляла сынов своих на путь истинный. Когда старшему, самому умному и способному сыну моему Соломону, исполнилось двенадцать лет, дал мне клятву Давид, что станет Соломон наследником. И примет царство после него. Чему свидетелем был пророк Нафан. Бог открыл Давиду, что именно Соломон из всех его детей должен стать наследником Государства. И он должен построить Храм Живому Богу. И разместить там Скрижали Завета, которые спас Давид от филистимлян. Остаток дней своих Давид готовил всё, что заповедал ему Господь для постройки здания.
Продолжая говорить назидательным, ровным голосом, Вирсавия дважды хлопнула в ладоши и сделала кому-то невидимому едва заметный знак. Спустя мгновение в комнату вошёл прислужник с ярким белым шаром, помещённым в металлическую сетку. Шар сверкал, как сгусток чистой энергии, преображая всё вокруг. Сама собой включилась видеокамера, висящая на шее у Дика. Как бешенный завибрировал смартфон в кармане куртки Салли. Он непрерывно сигналил, словно принимал сообщения одно за другим. Салли выхватила телефон из кармана. Экран светился, показывая запрос поисковой системы: «Соломон».
Искажение окружающего пространства продолжалось не больше минуты. Пока прислужник, подхватив длинным шестом, словно выхватил удочкой из воды золотую рыбку, подвесил шар к потолочной балке.
Всё вокруг изменилось. Царские покои засверкали золотой росписью стен, на опорных колоннах загорелись светильники, свет их отражался в серебряных полированных зеркалах. Мебель из тёмного ливанского кедра устлана подушками из шёлка.
Гости поняли, что волшебным образом оказались в другом помещении.
- Не удивляйтесь, чужестранцы. Мы во дворце царя Соломона. - Видя замешательство гостей, улыбнулась Вирсавия. Она продолжила говорить с оттенком удовлетворения.
- С тех пор, как воцарился в земле Израиля Соломон, статус мой во дворце поднялся. Я стала зваться царица-мать. И сразу потянулись ко мне просители с просьбами. Одним из первых пришёл Адония – четвёртый сын Давида. Ещё при жизни Давида сын его - Адония пытался захватить престол. Но заговор его был раскрыт. Став царём Соломон помиловал брата и поставил его командовать войсками. Адония просил меня посодействовать в женитьбе на последней наложнице царя Давида. Что усилило бы его влияние. Я передала Соломону его просьбу. Но мой мудрый сын усмотрел в том новую попытку Адонии захватить власть. Он велел казнить Адонию и Иоава, который принял сторону заговорщика.
- О, снова братоубийство, - воскликнула Салли, а у нас говорят, что Соломон был мирным и добрым. Не воевал с соседями…
- Это правда, - подтвердила Вирсавия, - Соломон замирился с Египтом, взяв в жёны дочь фараона. Он торговал с финикийским царём, отправляя ему оливковое масло и пшеницу. А взамен тот присылал кедр, кипарис и золото для строительства Храма. Соломону удалось победить голод. Процветали торговля, ремёсла и строительство. Страна богатела. А дворец Соломона считался одним из чудес Света. Поглядеть на дворец приехала в Израиль сама царица Савская.
- Правда, что у них была любовь? - не удержалась Салли от вопроса.
Вирсавия откровенно усмехнулась на бестактность гостьи и сказала неопределенно:
- Не могу сказать…. У Соломона было 700 жён и 300 наложниц. Недостатка в женщинах не было. Я думаю, что и когда он писал свою Песню песней, имел в виду не конкретную девушку. Скорее Суламит была игрой его воображения, чистый образ любви.
- У нас считается Песня песней первым образцом любовной поэзии, - снова проявила эрудицию Салли. – Его красивые нежные сравнения любимой перешли в поэзию разных народов.
- Приятно слышать лестные слова о сыне, - не без гордости сказала царица.
- Как удавалось Соломону столько знать, быть мудрым в своих решениях? – осмелился задать вопрос оператор, молчавший до этой минуты.
- Знания дают нам умные книги и хорошие учителя, а мудрость дарует жизненный опыт, - назидательно сказала Вирсавия. – И был у Соломона этот светящийся шар. Он хранит историческую память и как Светоч приносит озарения творчества. – При этих её словах трижды яркой вспышкой блеснул шар под потолком залы.
«Вот почему в шатре древние персонажи собрались у Белого Шара – хранителя исторической памяти!» - догадался Дик. – «Разбитый шар влечёт потерю памяти народов о своём прошлом, о связи времён».
- А тот несчастный, что пытался проникнуть с вами в наши покои, украл его из земли - хранительницы. – Раздражённо сказала Вирсавия. - Он не смог вынуть шар из металлической сети и чтобы унести разбил его.
Гости переглянулись, без слов поняв, почему шар в лавке был склеен из кусков. Они тут же забыли о торговце.
- Я читала в наших источниках, что Соломон первым записал прежде тайные знания эзотерики из традиций разных народов и даже ввёл для пояснения рисунки в трактаты «Ключи Соломона» и «Малый ключ». Будто бы его глава «Гоэтия» описывает то, что в современной нам науке принято считать человеческими гормонами. – Торопилась Салли выложить свои познания. Оператор постоянно дёргал напарницу за рукав, желая остановить. И пытаясь сгладить неловкость, Дик вставил своё слово:
- В нашем мире известна книга мудрых Притчей царя Соломона…
- Спасибо на добром слове, - мягко кивнула Дику царица.
- А правда ли, что Соломон разочаровался в своей жизни и тогда написал пессимистичную книгу Экклезиаста? - включила корреспондента Салли.
- Не знаю, этого уже не видели мои глаза. - Твёрдо сказала царица.
Она поднялась, расправила свои одежды, скинула с головы покрывало, явив себя во всей красе: статная, пышноволосая, ясноглазая. Такой прельстила она царя Давида.
– Я провела слишком много времени с вами, чужестранцы. – Сказала Вирсавия уставшим голосом. - Теперь ступайте.
- Как мы найдём дорогу? - попыталась остановить царицу Салли. Но Дик Черни твёрдо взял её за руку, подталкивая к выходу из залы.
- Идите, дорога ведёт идущего, - напутствовала их Вирсавия – жена царя Давида, мать царя Соломона. Двух великих царей иудейских.
Выйдя из дверей дворца, они увидели город залитый солнцем. Мощённые плитами узкие улочки, застроенные каменными домами, расходились лучами в разные стороны. Город окружала толстая крепостная стена, на которой могли разъехаться всадники. Ворота в город сторожили каменные башни. А в центре города, на вершине холма возвышался воздушный, величественный Храм.
Напарники быстро шли по городу, будто кто-то толкал их в спину. Они легко нашли узкую торговую улочку, где шумел народ. Среди сутолоки и суеты рынка они одновременно увидели знакомую узкую резную дверь. За ней путешественников во времени ждал современный восточный базар и готовая к репортажу их съёмочная группа.
Август 2019г.