Припоминаю россыпь клавесина.
Мне было двадцать шесть, тебе за тридцать.
В те времена мне было чем гордиться,
Я обожал тебя, моя Кристина.
Без Моисея, Будды и Аллаха,
Вблизи от ксёндза, притушив окурки,
В костёле польском, в тихом переулке
Мы слушали божественного Баха.
Загадывали на звезду наивно,
( Не знал ещё тогда про магендовид ) -
Догадывался - разные по крови
И что под солнцем существуют ливни.
Мы обходили скользкие вопросы,
Побочное - не интересовало,
И вера моя в сказку рисовала
Твой профиль удивительный - курносый.
Однажды, сбросив пошлые оковы,
Я брал тебя ногами, как подарок,
Ласкала нежно, называла - "Марек",
Как будто в Польше, "Крае Народовом".
Ты гибкая, ты вся из пластелина,
И патока речей шипит акцентом,
И волосы пшеничные, как лента,
В курчавые вплетались властелина.
Мне не забыть тебя, моя Кристина,
Я так тебя любил, а, может, больше,
И близостью мстил за сожжённых в Польше.
Чтоб вырастила полукровку сына.