OECONOMIA DIVINA
Nie myslalem, ze zyc bede w tak osobliwej chwili,
Kiedy Bog skalnych wyzyn i gromow,
Bog Zastepow, kyrios Sabaoth,
Najdotkliwiej upokorzy ludzi,
Pozwoliwszy im dzialac jak tylko zapragna,
Im pozostawiajac wnioski i nie mowiac nic.
Bylo to widowisko niepodobne, zaiste,
Do wiekowego cyklu krolewskich tragedii.
Drogom na betonowych slupach, miastom ze szkla i zeliwa,
Lotniskom rozleglejszym niz plemienne panstwa
Nagle zabraklo zasady i rozpadly sie.
Nie we snie ani na jawie, bo sobie odjete
Trwaly jak trwa to tylko, co trwac nie powinno.
Z drzew, polnych kamieni, nawet cytryn na stole
Uciekla materialnosc i widmo ich
Okazywalo sie pustka, dymem na kliszy.
Wydziedziczona z przedmiotow mrowila sie przestrzen.
Wszedzie bylo nigdzie i nigdzie, wszedzie.
Litery ksiag srebrnialy, chwialy sie i nikly.
Reka nie mogla nakreslic znaku palmy, znaku rzeki, ni znaku ibisa.
Wrzawy wielu jezykow ogloszono smiertelnosc mowy.
Zabroniona byla skarga, bo skarzyla sie samej sobie.
Ludzie, dotknieci niezrozumiala udreke,
Zrzucali suknie na placach zeby sadu wzywala ich nagosc.
Ale na prozno tesknili do grozy, litosci i gniewu.
Za malo uzasadnione
Byly praca i odpoczynek
I twarz i wlosy i biodra.
I jakiekolwiek istnienie.
Божий план
Я не думал, что буду жить в особенное время,
Когда Бог горных высей и гроз,
Бог Всемогущий, кирия Саваоф,
Так мучительно унизит людей,
Позволив им делать все, что захотят,
Оставляя все на их усмотрение и помалкивая.
Это зрелище негодно, истинно,
Вековечной круговерти королевских трагедий.
Дороги на бетонных столбах, города из стекла и железа,
Аэропорты больше родовых полисов
Вдруг потеряли основу и поддались распаду.
Не во сне, и не наяву, между мирами жить
Продолжали, как живет только то, что не должно.
Из деревьев, валунов на полях, на столе лимонов
Истаяла материальность и их тени
Оказались пустотой, силуэтами дыма.
И из предметов вышедши, роилось пространство.
Везде и нигде и нигде везде.
Книжные литеры серебрились, качались, пропадали.
Рука не могла выписать ни знака пальмы, ни реки, ни ибиса.
Тысячеустно возгласилась смертность речи.
И жалоба запретилась, ведь сама себе жаловалась.
Люди, удрученные непонятым,
Скидывали одежды на площадях, чтоб к суду нагота взывала.
Напрасно алкали бури, снисхождения и гнева.
Недоказаны
Были труды и отдохновенья,
Лица, волосы, бедра.
Само существование.