Мир вне наброска, рисуемого в электричке Долгопрудный-Москва художником, слушающим случайную подборку Булата Окуджавы.
Я украду у Окуджавы не лучшую из рифм его,
Формально, вроде, ничего, но слишком уж неромантично.
Там ветер, струны, и Она, и почему-то электричка,
Переживем, не в каждой строчке Волшебство.
Две остановки - не сюжет, и Одиссеи не додумать,
Иное дело поезда, в купе и погреб, и роман,
И тень вокзала неблизка, а отрезвляюще-людская кутерьма,
Ещё живёт в регистре розового шума.
А там нахлынет и сожмёт, и всё короче эскалатор,
И человеку человек уже собака, а не волк.
И над шавермой за углом заносит меч свой покаянный Святополк,
У алтаря с Арбатом и салатом.
И тут бы пьесу мне начать и час героям появиться,
И вдруг кончается стишок, и не сумею отразить,
Нет, не картинку на стене, не сумму, а пустую жизнь,
Зачем вы кисти окунули, живописцы?