парку Ангриньон посвящается
Стоят нахальные мущины –
на то имеются причины,
причины, знамо, есть у них.
Откуда на губах твоих,
нимфетка, мед, почтовый клей?..
Как я, шалея и светлея,
весною в девяносто пятом
писал стихи, писал стихи –
то знает Парк, мой соглядатай.
“Бездонный миг души и счастья
в весеннем парке на закате,
и пить – дыхания не хватит,
но все, что следует учесть,
мной учтено: вот скачет белка,
толчется мошка, негр на елку
сс…, тихо свищет что-то…
И сердце набирает обороты,
и сердце набирает обороты –
и все, и вот она черта.”
Бывало страшно мне. До рвоты.
Бывало тошно – до черта.
Как элиотовский безумец
шатает дохлую герань,
была зима, Бедлам, зверинец!
И вновь – плывет и больно ранит
/как будто мало прежних ран
мне! / небо. Здравствуй, здравствуй, Парк!
Ты весь как… как, ну, знаешь, марки
“незнаемых” и “дальних” стран.
Признайся, кем ты был целован
сегодня? Ну, признайся, Парк!