Глава 1.
Жизнь ваша богата настолько,
насколько вы богаты желаниями.
Многие могут оспорить данное утверждение, но я пишу не для того, чтобы кого-то убеждать в том или ином своём предположении. Ведь всё, что мы думаем, является лишь предположением вначале и лишь по прошествии времени становится или утверждением, или опровержением.
Кто-то находит себя во сне, но не Феникс, мчащийся навстречу новым встречам. И так утром последних дней августа он пересёк границу области со своими верными спутниками. Да и утром-то это назвать было бы неправильно: на часах было 3 часа ночи, темень непроглядная, и лишь свет фар разрезал эту тьму, приближая путников к цели. Сегодня было запланировано отправиться в Татарстан, на место под названием Щучьи горы. Место было красочно обрисовано кем-то: дубрава, огромная река. Рассвет было решено встретить именно там. Навигатор показывал правильное направление, одни населённые пункты меняли другие, и вот уже до финала оставалось найти последнюю деревню. Но тут дорога упёрлась в частную шарашку и закончилась, связь со спутником оборвалась. Спрашивать было не у кого: место, в которое они попали, смахивало на такое дикое захолустье, что и не сказать словами. Дороги кончились - огромные колеи вместо них. И это хвалёный Татарстан, ухоженный вдоль трасс. Пару раз Феникс чуть не влетел в полуметровые колеи и, чертыхаясь на тех, кто их создал, решил повернуть обратно. Свет, еле видимый на небе, начал расширяться по горизонту, это говорило о скором рассвете. Надежды встретить его рухнули. Кое-как выбравшись из плена таких дорог населённого пункта, называть который и не хочется, путешественники решили остановиться у некого озерца. Светало, озеро испарялось белым туманом, оно не было таким огромным и открытым, как в Астрадановке, и потому предполагалось, что особо хорошего ничего из съёмки не получится. По озеру плавали дикие утки, одна цапля, выскочив из кустов, унеслась в неизвестность. Утки плавали на тёмной глади середины озера, и потому не представлялось возможности их фотографировать. Огромные деревья окружали берега озера, было очевидно: солнце, восходящее на востоке, не коснётся своими яркими лучами озерной глади. Туман был низкий, небо светлело с каждой минутой, прохлада забиралась под одежды Феникса и его сына. Он занялись делом, разделив территории съёмки взглядом, о многом говорившем и не понятным никому, кроме них. Феникс спустился к самому озеру и снимал всё, что казалось ему неплохим сюжетом с воды; сын же его отправился на другую сторону водоёма. Примерно через час они встретились у машины, остальные члены экспедиции спали в ней. Часы уже натикали 6 утра. Решено было подняться на возвышенность на краю села. Вид этот радовал более, чем предыдущий: солнце освещало росистые косогоры и дальние поля, пронизывая дымку тумана. Краски менялись на глазах, играя от ярко-зелёного до синевато-фиолетового, местами сливаясь с золотым. "Наконец-то, хоть что-то", - подумал Феникс и уже в более приподнятом настроении вёл фотосъёмку. Ещё один час проскочил очень быстро, а солнце уже совсем приподнялось над землёй, и краски, до того приятные глазу многоцветием своим, изменились. Небо и земля, поля и леса обрели свой облик, привычный глазу обывателя, не стремящегося познать что-то новое.
Согревшись тёплым чаем, путники отправились дальше, и о том будет следующее повествование.