***
От разрухи родной
До бездомной собаки –
Всё как прежде со мной…
Ну, привет, Келломяки!*
Проходя вдоль леска,
Удивлен не на шутку –
Наш писатель пока
При участке и в будке.
Облака серебрят
Воду в озере Щучьем.
От примет сентября
Не становится лучше.
---------------------------
* До 1948 г. - финское название пос. Комарово под Петербургом.
***
Болтались сумерками летними
Под мухою, на Островах.
Из первых выбились в последние,
И тот же ветер в головах.
Но, «Солнцедаром» опаленная,
Ты, юность нищая, – на час
Хотя б! – пусть неодушевленная,
Пусть из страны, ломавшей нас...
***
Карповка, мост, Ботанический сад,
Зданье ЛЭТИ...
Нет уж, пичуга, – ни шагу назад! –
Вспять не лети.
Там я учился не помню чему,
Но для страны
Были зачем-то мы – сам не пойму –
Очень нужны.
Вспомнится лишь непутевый дружок,
С водкой «на ты».
Там, куда он совершил свой прыжок,
Как в Ботаническом, вечны цветы.
***
Речка Чёрная, постой-ка! –
Я сегодня снег месил
У особняка на Мойке,
Где морошки он просил.
Эта ягода морошка
Родом из чухонских мест.
Я б достал ему лукошко,
Сделал бы красивый жест.
Но засяду с первым встречным
В келье у Пяти углов.
Нет морошки на Кузнечном.
Нет нигде. Нема дилов.
ЧЕЛОВЕК В ПАЛЬТО
Гляжу в окно – с какой же целью
Там человек в пальто, с портфелью,
Идет, идет который год?
Заброшен из пятидесятых?
В его плечах клубится вата,
Нелеп, как старый анекдот.
Но что-то знает, безусловно!
Не зря уверенно и ровно
Ему дается этот ход.
А я, хоть в те года родился,
Своей стране не пригодился, –
Мне нечего сказать ему.
Но я спокоен в бурном мире.
Сижу тишком в своей квартире,
Не подотчётен никому.
***
Скучно жить одно и то же:
Утром закрывать квартиру,
И, соседей не тревожа,
Начинать ходить по миру.
Впрочем, мир сей ограничен –
Парк да магазин «Полушка».
От домашнего отличен
Тем, что дома есть подушка.
Лёжа, я взираю в угол –
Серый угол потолочный.
Чу, звонок! Звучит как фуга.
Здравствуй, Бах, мой гость полночный!
***
В кинохронике случайной –
Блок в фуражке, средь толпы.
Он бросает взгляд печальный,
Улыбается слегка,
Видя нас издалека.
И ему вполне понятен
Через век любой дебил.
Знает: мы до дна испили
Чашу, что он пригубил.
***
Берёза городская малая
Дотянулась до третьего этажа.
Кора покрыта заплывшими инициалами –
Следами давнего ножа.
Пёсик бездомный под лавкой соседней
Зализывает облезлый бочок.
О родина, капля последняя,
Неиссякаемый бачок!..
***
«Бог простит, вперед того не делай!» –
говорила мне бабушка, когда озорничал.
Чем же ее на свете белом –
уж и не вспомнить – я огорчал?
«У вас голословно, у меня записано!» –
говорил один начальник давным-давно.
И тот, кто ему возражал неистово,
потом смирился и лег под сукно.
Его пример другим наука.
Как зимний лес в тайге трещал!
(Жизнь вообще несправедливая штука,
а что будет справедливой, никто и не обещал.)
***
Лиловый татарник заполонил
Дренажной канавы скаты.
Толстой когда-то такой же сравнил
С мятежным Хаджи-Муратом.
И этот стоит, глотая дым,
Шоссе придорожный пленник.
Он кажется мне совсем своим,
Российских лугов соплеменник.