ПАРИЖ
Париж приветлив, хоть и некрасив.
Он не богат ни цветом, ни фактурой.
За Аркою Дефанс торчит, как взрыв –
Инфекция чужой архитектуры.
Ситэ был замечательно хорош –
От Лувра, на рассвете тёмно-синий,
Пред небом розовеющим… И что ж?
Уже ль теперь он может стать пустыней,
После огня в Соборе и свинца,
Который окропил собой окрестность?
И как не потерять теперь лица,
И как преодолеть ту несовместность
Всего живого с мертвенным свинцом?
Когда бы знать, Собор бы крыли медью…
Что говорить, он был всего венцом
И воссоздать погибшее суметь бы!
Я исхожу сегодня из того,
(Никто не волен думать по-другому),
Что сокрушит Лютеция врагов
И вновь собор поднимется, как дома!
Поднимется Собор, и остров с ним
Вновь обретёт богатство очертаний!
Но о другом теперь поговорим
И проследим за прочими местами.
Дом инвалидов пышен и высок,
Архитектурой ни богат, ни беден…
ОН жрал французов плоть и пил их сок,
Но не привёл ОН Францию к победе!
А Арка хороша, но где триумф -
Ещё при НЁМ вернулись все границы?!
И нужен очень извращённый ум,
Чтобы найти здесь повод для амбиций!
И пусть, как прежде, радуют нам глаз
Железо башни Эйфеля с Бабуром,
Жаль, не ушли он за Монпарнас –
Два мамонта хайтековской культуры!
Кондитерская Опера Гарнье –
Лепных фигур прилавок изобильный,
Как поросят молочных при свинье.
Им ни к чему их гипсовые крылья.
Не хороша и Пляс де ля Конкорд,
Где площадь не поддержана объёмом,
А окруженье мелко, как забор,
И брезжит мысль насчёт аэродрома.
Честней, чем Лувр,фасад Консьержери,
Отель Де Виль – прекрасная подделка,
Весь в трубах (впрочем, в трубах весь Париж)
Торчат из крыш, как детские свистелки!
Здесь россыпь дымоходов(как драже),
Мансард, террас - волшебный хаос крыши,
Оркестр труб и верхних этажей,
И с этим всем Париж живёт и дышит!
Однако есть в Париже некий дух,
Неистребимый, видимо - нетленный:
У города к искусству тонок слух
И это город сделало вселенной!
Пришёл момент, он принял божий дар
Произвести переворот в искусстве,
Академизма вывести угар,
А в живопись ввести живое чувства!
Вот Тёрнер в Альбионе был один,
За ним никто не двинулся в тумане,
А здесь, отринув «правильность» картин,
Владевшую до той поры умами,
Здесь выросли течения из школ,
Здесь барбизонцы, импрессионисты,
Как в русских сказках, бросившись об пол,
Очнулись вновь вождями живописцев!
И звёздами дневным засверкал
Постимпрессионизм – весна Парижа!
Зажглись здесь Модильяни и Шагал,
Пикассо и другие с ними иже!
Так в серые кварталы парижан
Они вошли и новый дух вдохнули!
И долетел тот дух до разных стран,
Их поразив без яда и без пули!
А всё же жаль, что город не красив,
Что нет развалин древности, как в Риме!
Блеск Питерских ансамблей не избыв,
Не сердцем, головою был творим он!
Фасады большинства домов просты,
Гость из барокко здесь большая редкость,
Чьи завитушки – символ красоты,
Но если глаз, настроившись на резкость,
Сумеет сумму символов прочесть,
Приняв мужской красы его аскезу,
Огонь искусства к этому причесть,
То теза превратится в антитезу –
Да, город объективно не красив,
Но здесь туман любви, искусства, моды
Так притягателен, что прочее забыв,
Красивость мы меняем на породу!
Париж - он бесконечен, он – фантом,
Утратив то, что было до Османа,
Ничуть не сожалеет он о том,
Клонируя с тех пор Д Артаньянов!
В кафе здесь благоденствует народ –
У парижан такая уж натура!
И сделать мусульманский поворот
Готовится парижская культура!...