Вдруг, в одно мгновение,
не ощутив, как совершилось это перемещение,
мы оказались на высокой открытой веранде.
Перед нами стояла
одинокая, ветряная
мельница: простерши свои орлиные крылья,
она летела над миром
в сумерках фиалкового света
над кустами и над деревьями,
над фруктами, тимьяном и медом,
над соком
плодов лимонного дерева,
над реками
над горными расщелинами,
и над той сумасшедшей женщиной,
которая получила лунный удар
и, сбросив одежду, начала танцевать…
В лунном свете она плясала
нагая,
до тех пор
пока сутенер
или ее возлюбленный,
застегнутый на все пуговицы,
суетился вокруг нее бесцельно,
но пронзительно и человечно.
***
А мы все стояли
на этой высокой веранде,
пока дальние
отблески "иного"
монотонно
наполняли вечер,
стало ясно: мир этот сотворен навечно
тем древним Голосом,
когда-то обретшим форму Колосса.
Его силуэт эхом
громыхает в ущелье
отдаленных гор
до сих пор.