Рассказ фронтовика.
Неподалёку от нас жил мой товарищ Коля Тараксиди, грек по национальности. Его семья прибыла в Россию после сильного землетрясения в Греции в начале 30-х годов. На войне с Николаем произошёл страшный и редкий случай. Полевая медсестра обнаружила на месте недавнего боя советского солдата, лицо и руки которого были залиты кровью. Рядом с ним лежал труп немца, тоже весь в крови, горло его было разорвано. Медсестра вдруг услышала, что наш солдат застонал и: «Живой!» – вскрикнула она и начала приводить его в чувства, а потом доставила его в госпиталь. Он оказался невредимым, но в крайне истощённом, психически подавленном состоянии. Когда он окончательно пришёл в себя, то рассказал, как в рукопашном бою в смертельной опасности: «Или я его сейчас убью, или – он меня!» – вцепился зубами в горло напавшего на него немца мёртвой хваткой и буквально перегрыз его. Кровь хлынула фонтаном, и наш воин в изнеможении и страхе потерял сознание. Больше ему воевать не пришлось: так и не удалось восстановить нарушенную после этого случая психику. А женился он как раз на той фронтовой медсестре, что обнаружила его на поле боя.
После войны Коля жил где-то на юге, но приезжал в город своего детства, встречался с друзьями. Он рассказал, что из его семьи никого в живых не осталось. Отец умер последним, а мать сошла с ума, когда на её глазах в Одессе немецкая авиация потопила катер с детьми, среди которых была её девятилетняя дочь.
На день Победы у нас, в частном доме по улице Дзержинского в саду под большой старой грушей всегда проходили шумные застолья друзей-фронтовиков, одержавших победу и чудом вышедших живыми из ада войны. Стол обычно накрывала моя тёща, Евдокия Степановна. Она уже знала, что её фирменную вишнёвую наливочку надо подавать к столу значительно раньше, пока Колька Тараксиди не пришёл. Он же сразу падал в обморок при виде любого красного вина - оно мгновенно напоминало ему человеческую кровь, более того, он начинал её чувствовать во рту... Поэтому с нашим бедным греком мы всегда пили только водку.