Скорбь оркестра вспарывает зал,
Флаги в трауре со стен склонились.
В центре – ты (как ты сюда попал?),
И чужие лица в изобилье.
Новые ботинки ноги жмут,
И в костюме тесно, будто в гипсе.
Взгляды всех к тебе со скорбью льнут,
Шёпот сыпется, как с нити бисер:
«Это он?»
«Конечно, кто ещё?»
«Надо ж, прямо в эпицентре взрыва…»
Ты герой? В легенду обращён?
А к чему здесь скорбные мотивы?
Три портрета с крепом на углу
(Ясно. Кто-то из огня не вышел),
Три лица, глядящие сквозь мглу
В зеркало поминок – из недышья.
Кто ты? Где ты? Прошлое в дыму…
Шепчут голоса про амнезию.
День поминовенья… По кому?
В памяти шуршат лишь запятые.
За ответом тянешься в портрет –
Может, умерший флэшбэк расшторит?
И неверье оттесняет бред:
Из-за крепа… фото… тебя вторит.
Брат-близнец? Двойник? Иль чей-то мах?
Бьётся понимание фарфором:
«Это ты! Но ты не жив… Ты – прах».
И из-за кулис выходит Морок.
Разум корчится в квадрате пустоты,
«Все мертвы» – написано в газетах.
На поминки из портрета смотришь – ты.
А того, в костюме тесном, – нету.