Измученный жаром и жаждой
От страшных лишений страдал,
Огнями овеянный странник
В пустыне Намиб умирал.
Он шёл уже третие сутки
И видел вокруг лишь песок,
Барханы, и горы, и дюны,
И ветки миражных дорог.
СтупнИ его пеплом покрылись,
Сознанье в туман унеслось,
Лицо словно сажей умылся -
Обветрился, сморщился лоб.
Когда-то могучие руки
Иссохли до тонких костей.
Такие ужасные муки
Никто не знавал из людей.
И он б тихо плёлся, и ветер
Разнёс бы его грешный прах,
Не увидь он кулон на скелете,
Затерянном в жгучих песках.
Он упал на колени, взмолился,
Как вдруг вспыхнул свет в небесах:
Небу внял, словно им исцелится,
И признал как божественный знак.
Странник жадно, мгновенно руками
Снял с истлевших костей амулет,
Но замечено было богами,
Что украл у скелета скелет.
Путник ловким спасеньем зазнался,
Засмотрелся на адский кулон,
Камнем чёрным, живым любовался –
Сама смерть в нём пришла на поклон.
Он повесил свой символ на шею:
В схватке драться за камень готов,
Как в Аллаха в кулон он поверил
И в блаженстве не чуял подвох.
А безделица разум туманит
Ему с каждым мгновеньем сильней,
Её блеск мысли тихо смиряет,
Только сердце сжимает больней.
И лежит странник в бреде горячки,
Что-то шепчут сухие уста.
Амулет, что на шее он прячет
Не поможет ему никогда:
Солнце злое спалило ключицы,
Корки рдеют на чёрных плечах,
И в безумии ходят глазницы
Поверх ок, обратившихся в прах.
Вдруг в лучах заходящего солнца
Показался купцов караван,
Сквозь частички горячего пота
Видит мутно богатый товар.
Предводитель того каравана,
Счастье, еле заметил его,
Окропил безобразные раны
Из сосуда кристальной водой.
Вдруг безумец худыми руками
На купца, словно тигр, напал,
Но охрана своими клинками
Нанесла ему прежде удар.
Умирал обезумевший странник
И шептал каравану в сердцах:
«Я спасен! Я пророка избранник,
В камне том мне явился Аллах!»
С тех пор годы прошли и столетья.
А забытый в песках амулет
Бережёт все на шее истлевшей
Обнаженный песками скелет.
Архивное, 2006
Басни, детское творчество, философская лирика